Сестра и девять братьев. Коми сказка три брата и сестра
Ёма и две сестры. Коми народная сказка
Коми народная сказка
или-были муж да жена. У них родилась дочь. Жена умерла, а муж женился второй раз, привел в избу мачеху, злую да сварливую. У мачехи дочка была. Родную дочку, бездельницу и грубиянку, мачеха нежила, а неродную дочь заставляла день-деньской работать.
Однажды мачеха послала падчерицу выполоскать пряжу.
Побежала девушка к речке, наклонилась, стала полоскать, а моток-то и утонул. Она и коромыслом доставала, и так старалась зацепить,— утонул моток.
Прибежала домой, рассказала обо всем мачехе, а та как закричит:
— Прыгай в речку, доставай моток.
Заплакала девушка, пошла к речке, спустилась на дно и очутилась на зеленом лугу.
Идет девушка и видит — по зеленому лугу бегает кобылица золотой масти, рядом табун пасется. Гривы коней ветер треплет.
Девушка расчесала и заплела конские гривы. Подбежала к ней золотая кобылица, заржала, человечьим голосом проговорила:
— Ты, девушка, иди прямо, доберешься до избы Ёмы - бабы. Если во всем угодишь Ёме - бабе, она тебе пряжу отдаст и принесет на выбор два лукошка: красное и голубое. Так ты смотри, выбирай красное.
Поблагодарила девушка златогривую кобылицу и пошла дальше. Увидела она стадо коров. У каждой полное вымя молока, а подоить их некому.
Она подоила коров, и тогда одна бурёнка замычала, человечьим голосом проговорила:
— Слушай, девушка, пойдешь мимо медовой реки, мимо ручья из сметаны, так ты мед не пробуй, сметаны не тронь. А как придешь в избушку к Ёме, так сначала наступи на иголку.
Пошла девушка дальше. Ни сметаны, ни меда не попробовала. И дошла до избушки, что вертелась, как мельница. Девушка проговорила:
— Остановись, избушка.
Избушка остановилась, перестала вертеться. Девушка сначала ступила на иголку, потом на крыльцо и очутилась в избушке. А там Ёма сидит.
— Тётка, тётка,— говорит девушка,— у меня моток ниток утонул.
А Ёма отвечает:
— Отдам или нет, там видно будет! Сначала наколи дров так, чтоб я стука не услыхала, да баню натопи так, чтоб я дыма из трубы не увидала.
Подумала, подумала девушка, каждое полено обернула травой. И принялась колоть.
Потом пошла баню топить,
Как истопила девушка баню, притащила Ёма полную корзинку лягушек, ящериц и водяных жуков. Говорит девушке:
— Хорошенько вымой, выпарь моих детушек!
Делать нечего! Вымыла, выпарила девушка ящериц, лягушат и водяных жуков, Ёма довольна осталась.
Отдала она девушке моток пряжи, а потом принесла два лукошка, одно голубое, другое красное и сказала:
— Выбирай любое!
Девушка взяла красное лукошко. Ёма не велела ей открывать лукошко, пока не придет домой, на огород. Пошла девушка домой опять но зеленому лугу мимо реки из меду и ручья из сметаны. Как пришла на свой огород, открыла лукошко: перед ней выросла большая и красивая изба. Вошла в нее девушка, отыскала там моток ниток и много всякого добра.
Обрадовалась девушка. В тот же день свадьбу сыграла с бедным парнем, которого давно любила.
Как узнала об этом мачеха, дала своей дочке моток ниток, приказала его бросить в реку и самой туда следом спуститься.
Дочке тоже хотелось приданое получить. Хотя и лень ей было лезть на дно, нырнула в реку и очутилась на дне — на зелёном лугу... Идет по зелёному лугу. Увидела коней, обругала их. Кони заржали, посоветовали ей взять голубое лукошко.
Потом коров увидела, не стала их доить, хворостиной принялась хлестать. Коровы замычали, посоветовали девушке отведать меда из реки и сметаны из ручья.
Лентяйка вышла на берег медовой реки и кинулась мед есть. Ела, ела, а коса в реку свесилась, прилипла к меду. Прилипла так, что никак и не отлипнет. Пришлось девушке косу отрезать, в медовой реке оставить. Дальше отправилась, на затылке кончик косы болтается.
Вот ручей сметаны. Лентяйка бросилась в ручей, принялась сметану есть... Ела, ела и не заметила, как свесился в ручей подол се сарафана. Прилип, не отлипнет. Пришлось край сарафана отрезать.
А как добралась до избушки Ёмы, остановить ее не умела, вся избилась, пока в дом вошла. Ёма велела ей дрова наколоть, да чтобы без стука, баню истопить, да так, чтобы без дыма. Начала она дрова колоть. Колет и бранится, лень ей работать, гром и треск вокруг идет. Стала баню топить, топит и ругается, белый свет клянет... Столько напустила дыму, что Ёма-баба принялась чихать. Вошла Ёма в баню. Голова завязана, угорела от дыма...
Принесла она в корзине лягушек, ящериц, водяных жуков и приказала:
— Выпарь, вымой моих детушек!
Оставила детушек и в избушку ушла. Ещё пуще рассердилась девушка, не привыкла работать, избила веником лягушат, ящериц и водяных жуков.
Вернулась Ёма, увидела это, отдала девушке моток ниток, показала два лукошка — красное и голубое — и говорит:
— Выбирай любое.
Девушка выбрала голубое. Ёма приказала открыть его только тогда, когда вернется к матери. Взяла девушка лукошко и домой побежала. Мать уже ждала, веревку на дно спустила, и дочка наверх поднялась. Прибежала в избу, отчима выгнала и открыла лукошко. Вырвался из него огонь и спалил избу. А старик-отец пошел жить к дочке и жил у неё долго и счастливо.
lukoshko.net
Фома. Коми народная сказка
Коми народная сказка
ил-был Фома. Целыми днями без устали трудился. Отец с матерью не нарадовались. Однажды он рубил дрова в лесу. В это время мимо проходила Ёма — злая ведьма. Фома так заработался, что и не заметил ее, взмахнул топором, а сучок отлетел и попал ведьме в глаз. Разозлилась Ёма, дунула, плюнула и проговорила:
Был прилежным ты, а теперь — ленись. Лежи на печи, обтирай кирпичи!
И что вы думали? Так оно и случилось. Не узнать Фому. Разленился он и целые дни валяется на печке. Как-то раз говорит Фоме мать-старушка:
— Чем без толку на печке валяться, пошел бы в чащу да вырыл лисью яму.
— Ладно, пойду,— отвечает Фома.— Только завтра, как встанешь, свари мне кашу.
Мать назавтра сварила кашу. Фома кашу съел, зевнул, побрел в лес и вырыл лисью яму. На другой день отправился он к яме, а там лиса сидит и говорит ему человечьим голосом:
— Фома, выпусти меня, я большое добро тебе сделаю. Фома пожалел лису и выпустил ее. Вернулся домой и опять залез на печь. А лиса пошла в темную чащу и легла на траву. Увидал ее волк и спрашивает:
— Лисичка-сестричка, отчего ты валяешься на земле?
— Я, — говорит лиса,— у Фомы гостила, так наелась, пошевелиться не могу.
— Везет тебе, лисичка, все где-нибудь да гостишь. Хоть раз меня своди куда-нибудь.
— Свела бы, да что тебя одного вести? Собери стаю, тогда сведу.
Собрал он волчью стаю и привел ее к лисе. Лиса и говорит:
— Ведь вы, волки, не умеете вести себя на пиру, так лучше молчите там.
Лиса впереди побежала, звери за ней. Привела лиса стаю к царскому дворцу и заговорила под окном человечьим голосом, которого волки не понимают:
— Царь-государь, тебе Фома гостинцы послал, вот ведь до чего он богатый! Царь удивился.
— Какой такой Фома?
И приказал запереть волков в хлев. Потом лиса привела царю сотню зайцев и сотню горностаев. Все, дескать, это дары Фомы. А Фома лежит себе на печи, ничего не знает. Наконец, лиса приходит к царю и говорит:
— У Фомы очень много денег, и никак не можем сосчитать. Дай-ка нам пудовку.
Лиса взяла пудовку, отыскала на дороге две-три монеты и за бересту засунула. Потом и отнесла обратно царю. Царь спрашивает: — Сколько же оказалось золота у твоего господина?
— Не помню, что-то около ста пудовок,— отвечает лиса.
Царь приказал слугам: — А ну, осмотрите пудовку, может, они и не мерили золото. Если мерили, то там что-нибудь должно остаться.
Осмотрели слуги пудовку и за берестой нашли монеты. Царь удивляется: «Какой этот Фома богатый!»
А лиса опять явилась во дворец и говорит царю:
— Царь-государь, Фома просит выдать за него твою дочь.
Царь отвечает: — Ладно, выдам. Как же не выдать за такого богача!
— Мы на барке приплывем,— обещает лиса.— Ждите нас на берегу.
Побежала лиса на берег, связала из бревен плот и говорит Фоме:
— Вставай, я тебе царевну сосватала, идем пировать.
Обрадовался Фома, встал на плот, хоть и лень ему было. А лиса его догола раздела, вымыла чисто - начисто, зелёными ветками прикрыла. Поплыли они ко дворцу. А там уже ждут не дождутся жениха. От берега и до самого дворца постлано синее сукно. Только жених приплыл, царь выходит ему навстречу.
Лиса-сваха выскочила на берег и говорит:
— Ой, царь-государь, мы ведь еле доплыли. Барка наша затонула. Там было семьдесят слуг, все погибли до единого. Едва спасла жениха и на плот посадила. Смотри — он совсем голый, ветками прикрыт: одежда и обувь у него на дне реки. Теперь новую придется заказать.
Царь созвал портных и сапожников, те принесли узорчатые сапоги, сшили жениху новую одежду. Фома зевнул, обулся, оделся: одно плечо тронет рукой, другое тронет,— нравится ему одежда.
А царская дочь спрашивает у лисы:
— Жених лицом-то красивый, только не дурак ли он? Что так вертится? А лиса отвечает:
— Ему одежда не нравится, не по нему сшита.
Царь велел принести кафтан лучше прежнего. Лиса одела жениха и в плечо иголку воткнула, чтоб не шевелился. Жених повернул голову, укололся и перестал вертеться.
— Вот, царевна,— говорит лиса,— красивый кафтан жениху по вкусу.
В тот же день лентяй Фома обвенчался с царской дочерью. А лиса опять:
— Завтра, царь-государь, пожалуй к нам в гости.
А сама скорее в дорогу отправилась. Гостей пригласила, а куда им прийти?
Шла, шла лиса, добралась до зеленого луга. На опушке конский табун пасется. Лиса спрашивает пастухов:
— Чьих лошадей стережете?
— Ёминых,— отвечают пастухи.
— Здесь будет проезжать свадьба. Если спросят, чьи кони, скажите — Фомины, а не скажете, я волчью стаю сюда приведу.
Так же велела лиса говорить и тем, кто караулил коров и овец. И опять побежала. Бежала, бежала, добежала до дома Ёмы — злой ведьмы. Лиса зашла в дом. Там Ёма сидит, шерсть прядет.
Лиса как закричит: — Беги, Ёма! Царь со слугами едет, хочет тебе голову срубить, а твой дом спалить! Беги, скорей спрячься в солому!
Ёма испугалась, забралась в соломенный сноп, а лиса подожгла солому, и ведьма сгорела. Лиса в Ёмином доме пир устроила, царя и его слуг угостила. Уехали гости, а Фома с женой — царской дочкой — стали в Ёмином доме жить-поживать. Сгорела Ёма, кончился и ее приговор. Снова Фома стал трудолюбивым.
(Пудовка — мера веса, вмещающая пуд зерна.Барка — старинная большая лодка.)
lukoshko.net
Седун. Коми народная сказка
Коми народная сказка
крестьянина было три сына. Старший — Василий, средний — Федор, третий, самый младший, Седун, Так назвали его за то, что он с печи не слезал, все сидел там да сухую глину колупал. А двое старших братьев не глупые, не умные, не ленивые, не работящие, не поймешь какие. Они, бывало, над Седуном смеялись:
— Слезай с печки да ползи на коленях, погуляешь, па красных девушек поглядишь. А Седун в ответ:
— Не хочу я девушками любоваться. Ни к чему мне это.
Так и сидел Седун, а тут беда случилась. Отец заболел и перед смертью позвал к себе сыновей. И завещал три ночи по очереди приходить к нему на могилу.
— Приходите все, — сказал отец. — Сначала Василий, потом Федор, потом и ты, Седун.
Ну, отец умер, похоронили его. Наступил вечер. Пора идти на могилу старшему сыну.
Страшно стало Василию и стал он просить Седуна:
— Может, ты пойдешь? Я куплю тебе за это красную рубаху.
— А, что же, пойду, — отвечает Седун. — Красная рубаха мне нравится. Была б у меня такая, я бы не сидел на печке.
Слез с печки. Живо собрался и на коленях пополз. Закутался в тулуп, сел на могилу и задремал... В полночь слышит отцовский голос:
— Кто тут?
— Это я — Седун.
— Ну, за это я подарю тебе коня.
Открыл глаза Седун, что такое? По небу ясный месяц плывет, по земле гнедой конь бежит, и глухо, глухо издалека голос отца доносится: «Не простой подарок взял сынок, придет время и братья тебе позавидуют. Если влезешь ты в левое ухо коня, то из правого выйдешь красавцем». Голос умолк. Взял Седун под уздцы гнедого коня, отвел его к лесному ручью, вернулся домой и ни слова братьям не сказал о том, что с ним приключилось.
Вторая ночь наступает, надо идти на кладбище среднему брату Федору, а его оторопь взяла. Просит он Седуна:
— Седун, не пойдешь ли ты за меня, я сошью тебе за это сафьяновые сапоги.
— Пойду, — отвечает Седун. — Я потому сроду никуда в люди не выхожу, что разутый. Как обуюсь, пойду гулять.
Вечером Седун на отцовскую могилу пополз. Опять он там заночевал. Вдруг в полночь слышит отцовский голос:
— Кто тут?
— Это я — Седун.
Открыл глаза Седун, что такое? По небу ясный месяц плывет, по земле серый конь бежит, и слышится голос отца: «Не простой ты подарок взял, сынок... Если влезешь ты в правое ухо коня, то из левого вылезешь силачом». Голос умолк. Седун взял серого коня под уздцы, отвел к ручью. Сам вернулся домой и ни слова не сказал братьям о том, что с ним приключилось.
Наступила третья ночь, надо самому Седуну идти на кладбище. Седун на коленях пополз туда.
И опять он задремал на отцовской могиле. А в полночь открыл глаза Седун. За тучей плывет золотой месяц, по земле бежит вороной, златогривый конь, и слышится голос отца: «Ой, сынок, это всем коням — конь! Он станет летать ясным соколом по небу, рыскать серым волком по земле и тебе поможет добыть счастье и славу».
Седун опять отвел коня в чащу и домой воротился.
А той стороной правил царь, у него было три дочери: Марья, Василиса и Марпида. Царевны подросли, стали выбирать женихов. Царь дал девушкам шелковые платки. У одной красивый, синий, у другой — желтый, еще красивее, а у самой младшей, Марпиды-царевны, самый красивый, ярко-красный — горит как огонь. Ну, наутро повесили на крыше терема синий платок старшей дочери.
— Кто, — говорят, — его достанет, тот будет женихом царевны.
Эта весть по всему царству летит. Со всех сторон люди конные и пешие собираются. Василий и Федор, оба холостые, тоже отправились доставать платок. Стал Седун просить:
— Братцы не возьмете ли и меня с собой? Пусть вы не купили мне ни красной рубашки, ни сафьяновых сапог, я в старом пойду.
Братья только смеются.
— Молчи, дурак, куда ты пойдешь, сиди на печи.
Потом запрягли худенькую клячу, сели в сани и уехали. Братья уехали к царевне, а Седун пополз к лесному ручью. Кликнул он первого коня. Затряслась земля, прибежал конь. Седун, как велел ему отец, влез в конское ухо. В одном ухе парился-мылся, во втором одевался-обувался и вышел раскрасавцем.
Вскочил на гнедого коня и поскакал.
Перегнал он братьев: недалеко они отъехали. Загляделись они на доброго молодца, да разглядеть не успели. А Седун уже далеко впереди. Подлетел он к царскому терему на коне, выше кровли подпрыгнул, чуть-чуть синий платок не достал, и на царевну через окошечко глянул:
— Не та! — говорит.
Люди вокруг удивляются на молодца. Никто не знает, кто он и откуда.
— Смотри, — говорят, — мог бы взять платок, а не берет.
Седун вернулся домой, а братья все еще едут. Наконец, добрались. А Седун уже на печи сидит. Лицо платком завязал, одежду спрятал, а коня к ручью угнал.
— Ну, братья, что слышали, что видели возле терема?— спрашивает Седун у братьев.
— Ничего не видели, — говорят они. — Только видели красавца на коне, он на царевну поглядел, а платка не взял. Синий платок схватил заморский королевич.
Назавтра средняя дочь подняла над теремом свой желтый платок. Василий с Федором опять говорят:
— Сходим и мы, может, сегодня платок достанем. Седун опять стал проситься: «Возьмите меня!» Братья посмеялись:
— Молчи, куда ты пойдешь, лежи на печи, знай.
Потом запрягли свою клячу и поехали. А Седун слез с печи, пошел в дубраву, кликнул другого коня, серого. В одно ухо влез. Мылся-парился, в другом одевался-обувался, силы набрался. Теперь он стал не только раскрасавцем, но и силачом-молодцом. Вскочил на коня и помчался. Вскоре он перегнал братьев и домчался до златоверхого терема, разогнал коня, подскочил к самому окошку, где царевна сидела. Поглядел на нее:
— Не та, — говорит.
И не взял желтого платка. Люди удивляются:
— Вот какой, мог взять платок и не взял!
Платок схватил какой-то князь. Вернулся Седун домой, коня угнал к ручью, одежду спрятал, лицо завязал. Ни о чем братья не догадались.
На третий день красный платок над теремом подняла Марпида-царевна, младшая сестра. Люди собрались со всего царства, вес желали достать платок красавицы-царевны.
Братья говорят:
— Сходим и мы, может, сегодня достанем. Седун опять просится:
— Сегодня уж не останусь, тоже пойду. Вышел и первым сел в сани. Братья посмеялись, поругали его, но он не вылез из саней.
— Ну ладно, — согласились братья. Довезли Седуна до ручья и выкинули его из саней. Смеялись, смеялись до упаду и уехали, а Седун остался.
— Ну, — говорит Седун, — и то хорошо, что до ручья довезли.
Кликнул он третьего коня, вороного, златогривого. Прибежал конь-огонь. Седун в одно ухо влез, попарился-
помылся, в другом оделся-обулся. Он уже был красавцем и силачом, а теперь ума-разума набрался. Вскочил на коня и полетел, перегнал братьев, толкнул их сани, Василий и Федор на снег вывалились.
— Никак, — говорят, — зимой гром прогремел.
Примчался Седун к царскому терему. Разогнал коня, тот подскочил выше терема, потом уж опустился, глянул Седун в окно на царевну и закричал:
— Та, та самая, — и схватил красный платок Марпиды.
— Ой, ловите, ловите, — кричат люди. — Кто это такой? Платок схватил.
А как поймаешь Седуна! Над головами людей летят конь и всадник! На обратном пути Седун опять обогнал братьев. Когда же вернулись и они, Седун уже на печи, лицо завязано. Конь в лесу.
— Завтра, Седун, вместе поедем к царю,— говорят братья.
— Ну,— отвечает Седун,— и меня что ли приглашали?
— Завтра,— смеются братья,— все должны придти, и даже слепые и безногие со всего царства. Царские дочери будут искать в толпе своих женихов.
— Ладно, пойду, — молвил Седун. — А вы мне скажите, что с вами сегодня приключилось. Заохали братья.
— Эх,— отвечают. — Зимой гром гремучий прогремел, нас с розвальней скинул.
— Сидели бы дома, как я, лучше б было.
Ну, переночевали они, утром на рассвете Федор проснулся: «Что это, думает, такое, горит что ли? Не пожар ли в избе?»
А это кончик красного платка высунулся из-за пазухи Седуна.
Седун скорей обратно сунул кончик алого платка, братья встали, видят, что пожара нет, пламени нет. Как совсем рассвело, Федор и Василий запрягли клячу, взяли с собой Седуна и вместе поехали к царю. Со всех концов туда собрались люди, кто может и не может, слепой и хромой, бедный и богатый, — все тут.
К полудню никого дома не осталось. И Седун в толпе. Лицо завязано, на коленях ползет. Люди глядят на Седуна и головами качают: «Этого зачем привели, ведь он — сразу видно — не жених! А царь отвечает:
— Нет, все должны придти сюда! И царь подал старшей дочери стакан вина. Велел обойти всех людей:
— У кого увидишь свой синий платок, того вином угости, потом веди за стол, садись с ним рядом, он твоим женихом будет.
Старшая дочь стала обходить гостей, вскоре увидела заморского королевича, который держал синий платок.
— Батя, — говорит Марья, — я нашла себе жениха.
Угостила королевича вином и села с ним за стол рядышком. Отец подал стакан вина средней дочери Василисе-царевне. Так же, мол, гостей обойди, и у кого увидишь свой желтый платок, того угости и садись с ним рядом за стол. Он твой жених. Средняя дочь Василиса тоже скоро увидела князя, который держал желтый платок. Угостила его вином, села с ним за стол и говорит отцу:
— Я нашла себе жениха!
Теперь царь-отец посылает третью дочь, красавицу Марпиду-царевну, подает ей стакан вина и говорит: «Обойди и ты гостей, у кого заметишь красный платок, тот твоим женихом будет». Пошла красавица-царевна... Вот обходит она ряды гостей. А из-за пазухи Седуна платок немного высунулся,
самый уголок, что огонек. Марпиде царевне стыдно стало, что у такого человека ее платок оказался. Будто не заметила платочка, мимо прошла и ни с чем вернулась к отцу.
— Не сыскала я платка, — говорит. А царь-отец строго отвечает:
— Обойди гостей второй раз, все равно где-нибудь да свой платок увидишь, здесь он должен быть.
Царевна опять обошла гостей, мимо Седуна прошла, но будто не заметила платка, хотя он теперь наполовину высунулся, принесла стакан вина обратно, поставила на стол.
— Не нашла, — говорит, — отец, платка, не знаю даже, где он.
А царь-отец еще пуще рассердился;
— Неужели,— говорит, — не сыскала? Ты, — говорит, — обманываешь меня. Плохо, наверно, ищешь. Иди опять и без платка не возвращайся.
В третий раз девушка не стала уже обходить ряды гостей, знает, видела, у кого платок. Заплакала она. Прямо подошла к Седуну, угостила вином, и за стол рядом с ним села. Люди начали смеяться, шептаться:
— Нашла?— спрашивает царь-отец, когда услышал смех.
— Да, я нашла жениха! — говорит Марпида-царевна, сама головы поднять не смеет, стыдится.
И отец поглядел на Седуна, опечалился, рукой махнул. «Может нам прогнать его потихоньку», — думает. Посмотрела и царевна на жениха, испугалась было, как он на коленях ползет, лицо грязной тряпкой завязано, зато глаза синие, синие, точь-в-точь как у того богатыря, что сорвал с кровли терема красный платок. И полюбились Седуновы глаза красавице. Она и говорит отцу:
— Мой жених, хотя и неказист, а по сердцу мне. Не гони его!
Услыхал эти слова царь-отец, разгневался так, что на него и глядеть страшно, а зятья — заморский королевич и богатый князь — глумятся над Седуном и меньшой царевной-красавицей, в огонь масла подбавляют.
В тот же день три царские дочери вступили в брак. Но в честь свадьбы меньшей царевны отец не устроил пира. Приказал новобрачным жить в хлеву, кормить свиней и коров, а самим обедать на черной кухне. Зато в честь старших зятьев царь задал пир на весь мир. На пиру дошла до царя весть, что в лесу водится златорогая лань, царю захотелось ее получить. Подумал царь-отец и сказал зятьям:
— Покажите себя, поймайте и приведите сюда златорогую лань. Кто ее поймает, тот и первым человеком будет считаться.
Зятья согласились. Взяли веревки, ременные вожжи и пошли в дорогу. А Седун на черной кухне говорит своей жене-царевне:
— Сходи к отцу, попроси водовозную лошадь, я тоже хочу лань поймать. Я ведь тоже царский зять.
Марпида-царевна передала отцу просьбу Седуна.
— Отстань, — отвечает царь, — какую еще лошадь нужно Седуну, пусть лучше сидит дома, не смешит людей.
А царица-мать и говорит:
— Жаль что ли тебе кобылу-то, дай ему.
Ну, царь дал, наконец, Седуну водовозную клячу, худая она, тощая, только кожа да кости. Седун приполз и задом сел на кобылу. Конец хвоста в зубы взял, ладонями хлопает, едет. А людей тут на пиру видимо-невидимо. Они в окна глядят, смеются над царским зятем.
— Смотри, смотри, — кричат, — Седун-зять тоже поехал лань ловить и задом сел на лошадь. Уж он-то, наверно, поймает златорогую лань.
А Седун все дальше и дальше ехал, пока не добрался до ручья. Взял за хвост кобылу, встряхнул, мясо далеко отлетело, а в руках только шкура осталась. Потом он повесил шкуру на ветку и кликнул своего златогривого коня. В одно конское ухо вошел, помылся-попарился, в другом оделся, обулся и таким молодцом стал. Ох, какой сильный, красивый, разумный! Вскочил на коня, свояков перегнал.
По дороге Седун рассказал коню, что он собрался охотиться на златорогую лань. Седун дальше помчался в лес да в поле, поймал златорогую лань и повез во дворец. А свояки все еще на охоту едут, как встретили Седуна, увидели лань на его седле, удивились:
— Ты уже едешь с лова, а мы на лов!
— Поздно,— отвечает Седун.— Я уже поймал златорогую лань.
Принялись свояки уговаривать Седуна, что б он продал лань.
— Хорошо, — отвечает Седун, — да я дорого запрошу. По большому пальцу с ноги отрежьте и дайте мне, я вам лань отдам.
Свояки подумали, подумали, потом отрезали по большому пальцу, отдали молодцу.
Седун дал им златорогую лань и уехал. А два свояка отправились к царю. Царю любо стало, еще больше зятьев угощает. Вот, мол, зятья, какую добычу принесли. Седун-то ведь тоже куда-то уехал, не видели ли?
— Нет, не видели, — говорят зятья, — и наперебой хвастаются, как поймали златорогую лань.
Когда-то и Седун вернулся. На коленях приполз. Лицо завязал. От ручья ему долго пришлось пешком брести. Он, бедняга, поймал с десяток ворон-сорок и тащит царю.
— Нате, — говорит, — тесть-теща, гостинец привез — добычу свою.
Много смеху было! Царь с досады плюнул.
— Ты дворец мой пакостишь, — говорит.
И приказал слугам выбросить птиц куда-нибудь подальше. Седун к жене приковылял в хлев. А на пиру новый слух пошел, будто в лесу водится свинка Золотая щетинка. Царь и говорит:
— Ну, зятья, поймайте мне свинку Золотую щетинку.
— Ладно, — отвечают.
Ноги-то у них болят, они терпят. Взяли кожаные вожжи и поехали. А Седун опять жену посылает:
— Иди, Марпида-царевна, проси у отца вторую кобылу, я тоже поеду за свинкой Золотой щетинкой, я ведь тоже царский зять.
Марпида-царевна стала просить лошадь у отца, но царь не согласился. Да царица опять заступилась за дочь, жаль стало царевну. Ну, вдвоем уговорили его.
Седун сел на кобылу боком и опять едет. Народ кричит:
— Смотри, смотри, Седун опять поехал на охоту, а теперь уж лучше сидит, научился. Этот уже обязательно поймает свинку.
А Седун не обращает на них внимания, едет и едет. Добрался он до ручья, кобылу схватил за хвост и дернул, мясо далеко отлетело, а шкуру повесил на ветку, свистнул-кликнул своего второго коня. Прибежал борзый конь. Седун опять вошел в ухо, парился-мылся, в другом оделся-обулся и опять оттуда вышел сильным, красивым и разумным, сел на коня и скоро перегнал свояков. Рассказал он коню, за кем едет на лов. Конь заржал и ответил:
— Мы с тобой догоним свинку Золотую щетинку. И поймал Седун свинку Золотую щетинку. На обратном пути встретились ему свояки. Стали молить:
— Продай нам свинку!
— Продам, — отвечает Седун.
— А что запросишь за нее?
— А прошу недорого, снимите со своих спин кожу шириной с ремень.
Подумали, подумали свояки и опять согласились, сняли со спины один у другого кожу шириной с ремень и отдали молодцу. Седун дал им за это свинку с золотой щетинкой и уехал. Привели свояки свинку Золотую щетинку к царю, царю еще пуще прежнего любо, еще больше принялся поить, угощать зятьев.
Наконец, и Седун воротился. На коленях приполз. Лицо завязано. Ворон, штук сорок, тащит.
Но теперь Седуна уж не пустили в палаты. И проковылял он в хлев к жене. А на пиру пошла молва, будто в поле бегает кобылица в тридцать сажень и у нее тридцать жеребят. Царь снова просит зятьев изловить кобылицу и привести жеребят ко дворцу. Согласились они. Нелегко было царским зятьям — королевичу и князю: ноги, спина болят, уж и ходить не могут, а все же побоялись ослушаться царя и поехали.
Седун опять послал жену попросить у отца третью клячу, захотел поймать кобылицу вместе со свояками.
Марпида-царевна пошла к отцу. Тот наотрез отказал, и снова мать заступилась за дочь, велела отдать клячу. Седун сел и теперь уже хорошо едет, сидит прямо и рысью гонит лошадь. Удивляются люди; «Вот, мол, смотри, научился ездить».
Ну, Седун добрался до роднина - ручья, взял кобылу за хвост, тряхнул ее, тело отлетело, а шкуру опять повесил
на ветку. Свистнул, кликнул третьего коня-воронка. Прискакал златогривый коиь. Седун залез в одно ухо, мылся-парился, в другом обулся-оделся и таким молодцом стал, красивым, сильным, разумным. И рассказал коню, что ему надо поймать кобылицу. Конь и говорит ему человеческим голосом:
— Но знай, добрый молодец, нелегко нам поймать кобылицу. Должен ты взять с собой сито, полное тонких иголок, и бочонок смолы, да еще прихвати конские шкуры и только тогда отправляйся в путь-дорогу к зеленому дубу. Там на лугу пасется моя сестрица-кобылица с жеребятами. Спрячься за деревом и покрой меня конскими шкурами, а шкуры облей пахучей смолой, а потом на них высыпь все иголки из сита. Как сделаешь это, залезай на корявое дерево и глаз не своди с кобылицы. Начнет она меня бить, но об иголки уколется. И, как заметишь ты, что умаялась кобылица, опустилась на колени, прыгай на землю, надевай ей золотую уздечку. Тогда станет покорной моя златогривая сестрица, она за тобой пойдет, куда прикажешь, а следом побегут жеребята.
Седун взял все, что велел ему конь, и отправился в путь. Свояков, конечно, на половине дороги перегнал и полетел дальше. Ехал, ехал, доскакал до лужка, где стоял зеленый дуб. Подъехал Седун к дубу, смотрит, кобылица и впрямь пасется у речки. Седун покрыл коня-скакуна шкурой клячи, облил смолой и иголками осыпал. Потом то же сделал с другой и третьей шкурами. А сам забрался на высокий дуб. А кобылица увидела вороного коня, кинулась да как укусит! Если б не шкуры, смола и иголки, тут бы и смерть ему.
Вороной лягается, бьет кобылицу по бокам, а у кобылицы в тридцать сажень теперь рот полон смолы, иголок
и шкуры и укусить больше не может. Потом как-то ухитрилась и второй раз укусила, вторая шкура попала ей в рот со смолой и с иголками. В третий раз укусила вороного и опять иголки и смола попали в рот. А вороной только лягает кобылицу. Лягал, лягал, и пала она на колени. Седун спрыгнул с дуба и взнуздал злую кобылицу. Она покорилась, а жеребята сами побежали за матерью.
Встретили зятья Седуна и принялись просить его:
— Продай нам кобылицу!
— А что вы дадите? — спросил Седун.
Свояки не знают, ничего не могут придумать. Они его не узнают. Думает Седун: «Пальцев с ног нет, кожи на спине нет, что же и взять с вас? Головы с вас не снимешь. Ведь без голов или без рук домой не вернетесь». А за деньги кобылицу не продал. Зятья тут и остались стоять, а Седун поскакал к царю. Издалека заметили его возвращение, ведь у него целый табун жеребят! Пыль облаком идет за ним следом. Отовсюду сбежались люди, открыли конюшню, чтоб помочь зятьям загнать коней. Они ведь не думают, и никто не думает, что это Седун их привел. Царь радуется.
— Лань привели, свинью привели, вот и кобылу в тридцать сажень пригнали мои зятья.
А про Седуна царь и не вспоминает, не считает за зятя.
— Ничего, он принесет еще ворон штук сорок, — смеются гости.
Ну, вышли царь с царицей встречать зятьев и остановились у конюшен. И Марпида-царевна выбежала тоже, приоткрыла свой хлев. Дверь-то была у нее на деревянной петле, скрипела. А кони идут, да не в конюшню, а в хлев Седуна. Люди удивляются и ахают, молодца не знают, думают, кто-то незнакомый. А он зашел в хлев, велел Марпиде - царевне затопить баню и позвать туда отца.
Ахнула царевна, удивилась, но затопила баню и сказала отцу, дескать, приглашает тебя Седун в баню. А тот отвечает:
— Не буду я мыться с Седуном, довольно, он уже и так опозорил нас.
А Седун пошел в баню, подвесил у порога пальцы и кожу со спины у свояков и стал мыться. Царь сидел, сидел и решил со скуки поглядеть на Седуна, да и узнать, не отдаст ли кобылы в 30 сажень. Конечно, не он, Седун, ее поймал. Пошел царь в баню. Только дверь открыл, ударили его по лбу пальцы и кожа.
— Это что ты тут устроил? — спрашивает царь.
— А это, — отвечает Седун,— златорогая лань, а это свинка Золотая щетинка,— и шлепнул кожами.— Это ремни из спины у твоих зятьев.
Царь скорей обратно домой. А зятья только вернулись. Велел царь им снимать сапоги. Нечего делать, зятья разулись, а большого пальца ни у того, ни у другого нет.
— А ну-ка, — говорит царь, — снимите и рубашки. Заставил снять. А людей тут! Смеху! Люди хохочут кругом. А зятья, понурив головы, стоят, — стыдно им. Рассердился царь.
— Я, — говорит, — вам и хлева не дам, убирайтесь в свое царство.
Потом выгнал их вместе с женами, чтоб духу их не было. А сам отправился в баню. Там Седун стоит перед царем красивый и сильный. И зажил Седун с царевной весело и дружно.
lukoshko.net
Сестра и девять братьев - Карельские сказки
- А если десятый сын родится, то ему уж дом достанется, - сказал отец.
И вот стало известно, что в семье должен родиться десятый ребенок. Поговорили между собой братья и решили:
- Если десятый сын родится, то придется нам с родным домом расставаться. Лучше заранее уйти. Пойдем в лес, там и жить будем.
А родителям сказали, будто на охоту собрались. Говорят отцу и матери:
- Мы пойдем на охоту, может, несколько дней пробудем. Если родится девочка, то поставьте на крышу прялку, а если мальчик - косу. Мы как будем из лесу возвращаться, так и узнаем, кто у нас появился - брат или сестра.
И ушли. Прошло несколько дней, родила мать дочку. Вспомнила, о чем ее сыновья просили, поставила на крышу прялку.
А злая колдунья Сюоятар уже успела узнать об уговоре и ночью подменила прялку косой.
Братья каждое утро подходили к опушке леса, чтобы посмотреть, что стоит на крыше. И вот видят - коса на крыше появилась. Опечалились братья, да что делать - раз решили домой не возвращаться, если родится брат. Так тому и быть. И ушли они далеко в лес. Проходят дни, бегут недели. Девочка растет да хорошеет, а сыновей все нет и нет. Уже много лет прошло, дочка подросла и такая стала пригожая, что ни в песне спеть, ни в сказке сказать. Однажды видит она: достала мать из сундука девять мужских рубашек, глядит на них и плачет.
Спрашивает дочка:
- Чьи это рубашки и почему ты на них глядючи плачешь?
Мать ей отвечает:
- Ох, доченька, если бы ты знала, так и сама бы заплакала. Было у тебя, доченька, девять братьев, но ты их не видела никогда. Перед тем как тебе родиться, пошли они в лес на охоту и не вернулись.
Много дней ходила дочка задумавшись - и надумала:
- Дай, маменька, мне эти девять рубашек. Я пойду братьев искать.
Заплакала мать:
- Ой, доченька, только и радости у меня осталось - что ты! Уйдешь и не вернешься, как братья твои. Как тогда жить буду!
А дочка ей говорит:
- Не бойся, маменька, я вернусь и братьев найду!
Стала мать дочку в дорогу собирать. Испекла калиток да шанежек, положила в кошель девять рубашек и говорит:
- Возьми, доченька, с собой нашу собачку Пятнашку. Все веселей в дороге будет.
Пошла дочь с Пятнашкой. Шла, шла по лесной тропинке, догоняет их женщина: лицо безобразное, сарафан из рогожи. Это была Сюоятар, только девушка-то этого не знала.
- Здравствуй, красавица! - говорит Сюоятар. - Нам, видно, по пути. Пойдем вместе, веселей будет.
Пошли они вместе. Дошли до озера. А день был жаркий. Сюоятар и говорит девушке:
- Давай искупаемся!
Тут Пятнашка подбежала к своей хозяйке:
- Гав-гав! Не ходи купаться - беда будет! Разозлилась Сюоятар, схватила камень, бросила в собакуи перебила ей лапу.
Послушалась девушка свою собачку, не стала купаться. Идут они дальше, а Пятнашка за ними на трех лапах скачет. Подошли к другому озеру.
- Давай искупаемся! - говорит опять Сюоятар. А собачка возле хозяйки вертится, за подол тянет:
- Гав-гав! Не ходи купаться - беда будет! Схватила Сюоятар камень, запустила в собачку - вторуюлапу ей перебила. Не стала девушка купаться, взяла собачку на руки, несет ее, а сама плачет - жалко ей собачку.
Шли они, шли, снова впереди озеро синеет. Сюоятар и говорит:
- Давай искупаемся, легче будет идти! Собачка залаяла:
- Гав-гав! Не ходи купаться - беда будет! Вырвала Сюоятар собачку из рук девушки и убила ее-Девушка заплакала, пошла дальше, а Сюоятар от нее не отстает.
Идут они опять сколько-то времени. А жара и впрямь невыносимая. Показалось впереди озеро.
- Давай искупаемся! - говорит Сюоятар. - Сил нет дальше идти.
Девушка совсем изнемогала от жары и согласилась. Стали они купаться, Сюоятар говорит:
- Давай нырять - кто дольше под водой пробудет.
Нырнула девушка, а Сюоятар тем временем на берег выскочила, оделась в платье девушки, ее кошель с рубашками братьев схватила. Пришлось девушке в рогожное платье Сюоятар одеться. А та в платье иголку воткнула. Девушка той иголкой укололась и тут же онемела.
Идут они по тропке - Сюоятар впереди, девушка за ней. Показалась полянка, а на поляне избушка. Зашли они в избушку, а в ней девять молодцев отдыхают, спят.
Сюоятар девушку за печку посадила, а сама достала из кошеля девять рубашек, положила каждому молодцу в изголовье по рубашке да еще по калитке положила. Сама расселась посреди избы и ждет, когда братья проснутся.
Вот проснулись братья, встали, увидели рубашки. Удивляются:
- Откуда эти рубашки взялись? Ведь их родная мать своими руками сшила!
Повеселели они, стали примерять рубашки, а тут смотрят - и калитки румяные у каждого в изголовье положены. Попробовали, диву даются:
- Что за чудо? На всем белом свете только наша мать такие вкусные калитки печь умеет! Откуда же они взялись?
Захихикала тут Сюоятар:
- Неужели вы, братья мои любимые, меня не заметили? Ведь я - ваша сестра единственная, я и принесла вам гостинцы из дому.
Обрадовались братья, стали Сюоятар обнимать, целовать - поверили ей.
Увидел тут младший брат девушку за печкой и спрашивает:
- А это кто?
А девушка ничего сказать не может. Молчит и только плачет.
Сюоятар смеется:
- Какая-то горемычная по дороге увязалась за мной. Не то немая, не то дурочка. Пусть за печкой сидит. Отправим ее завтра свиней пасти.
Начала Сюоятар в доме хозяйничать.
Каждое утро Сюоятар отправляет бедную девушку свиней пасти. Дает ей с собой в лес пирог из лягушатины и помоев в туесок берестяной. А перед тем, как в лес ее отправить, из рогожного платья иголку волшебную вынимает, чтобы девушка могла в лесу свиней созывать.
Пасет девушка свиней, видит - по небу гуси летят. Говорит она гусям:
Гуси вы, гусыньки,
Постойте, погодите,
Меня, бедную, послушайте!
Летите вы, гусыньки,
К дому моему родному,
Передайте отцу моему, Ивану,
Матери моей, Марье, скажите,
Что родная их доченька
У девяти братьев свиней пасет,
За печкой живет,
Слезами исходит.
А Сюоятар в горнице
На красном стуле сидит,
Себя сестрой величает,
Мною, бедной, помыкает.
В лес мне пирог с лягушатиной дала,
В туесок берестяной помоев налила!
Вечером девушка свиней пригнала, а Сюоятар уже на дороге ее встречает. Незаметно в ее одежду иглу воткнула - и девушка опять ни слова сказать не может. Сидит за печкой и слезы льет. Удивляются братья, почему эта девушка все время плачет. Сюоятар им говорит:
- Что вы на нее глядите, удивляетесь! Она же дурочка, от рождения, видно, такая.
Жалко стало младшему брату девушку, пошел он однажды тайком за ней в лес, посмотреть, как она там свиней пасет - немая. И на этот раз Сюоятар незаметно из ее платья иголку вынула, чтобы девушка могла свиней созывать.
Пасет девушка свиней, видит - летят гуси. Она опять запричитала, заплакала:
Гуси вы, гусыньки,
Постойте, погодите,
Меня, бедную, послушайте!
Летите вы, гусыньки,
К дому моему родному,
Передайте отцу моему, Ивану,
Матери моей, Марье, скажите,
Что родная их доченька
У девяти братьев свиней пасет,
За печкой живет,
Слезами исходит.
А Сюоятар в горнице
На красном стуле сидит,
Себя сестрой величает,
Мною, бедной, помыкает.
В лес мне пирог с лягушатиной дала,
В туесок берестяной помоев налила!
Младший брат это услышал, выбежал из-за деревьев, обнял сестру. Она ему все и рассказала.
Погнали они свиней вместе. А Сюоятар, как и прежде, на дороге девушку встречает. Заслонил брат сестру и говорит:
- Долго ты, ведьма проклятая, нашу сестру мучила - теперь будешь ответ держать!
Окружили братья Сюоятар. Та вся сжалась, затрепетала от страха.
А сестра говорит:
- Пусть надевает свое рогожное платье и уходит подобру-поздорову.
Не стали братья сестре перечить. Сюоятар кое-как натянула на себя рогожное платье, без оглядки в лес убежала.
А девять братьев и сестра быстро собрались в путь-дорогу, к отцу с матерью домой отправились.
[Ахкиво - легкие санки в виде лодочки, которые охотник брал с собой в лес.]
[Калитки и шаньги - ватрушки из пресного теста.]
karelskie-skazki.larec-skazok.ru
Чукля. Коми народная сказка
Коми народная сказка
ил когда-то в деревне молодой охотник. Вот ушел он однажды на лесные угодья бить пушного зверя, дичь ловить. Поселился охотник в самой чаще леса, в лесной баньке. Поставил силки на коротких и длинных тропах. Принялся ловить белок и рябчиков, тетеревов и глухарей. Только сначала не везло охотнику. Вот однажды идет он утром по звериным тропам, вдруг видит, под лесной рябиной белобородый старик сидит. Рубашка на нем красная, что рябина осенью, сам жалобно стонет, ногу ушиб. Привел охотник старика в свою баньку. Кормил его, поил, травами ногу лечил. Три дня прошло, и выздоровел старик, собрался уходить и сказал на прощанье:
— Ты мне помог, я тебе помогу! Теперь у тебя всегда будет удачная охота. Однако помни, не желай получить больше, чем ты получишь, а коли придет беда, ты меня позови на подмогу.
Так сказал и ушел. И правда, хороший лов пошел! Добывает охотник много тетеревов и глухарей, много рябчиков и белок. Много добывает, а ему еще больше хочется. Вот однажды вернулся охотник в баньку. Устал он до смерти, а надо воды натаскать, дров наколоть, ужин приготовить.
Принес охотник воды, стал дрова колоть. Сам колет, сам приговаривает:
— Был бы у меня помощник — сколько бы добыли тогда мы зверя и дичи...
Положил охотник топор и закричал:
— Эй, кто есть в лесу, отзовись, будь моим помощником...
Только эхо по лесу раскатилось.
— Был бы у меня помощник, сколько б тогда мы добыли зверя и дичи!— говорит охотник снова.
Принялся охотник снова дрова колоть. Колет и все помощника зовет. А никто не откликается. И закричал парень:
— Хоть Чукля из Яга ко мне приди. Вдвоем мы разбогатеем.
Опять никто не отозвался.
Наколол дров охотник, сварил ужин, уселся за стол. Да не успел за ложку взяться, прохожий в окно постучался и говорит:
— Эй, хозяин, пусти меня переночевать! Я в лесу заблудился.
Охотник дверь распахнул, за стол гостя усадил; стал потчевать горячей похлебкой.
Глядит, его гость одет в кафтан из зеленой листвы, сапоги на нем — из свежего мха. Поел прохожий, поговорил с охотником о том и сем и стал просить:
— Возьми меня в помощники. Я буду с тобой на охоту ходить, дичь ловить и пушного зверя бить.
Охотник был доволен, соскучился в лесу без товарища. До утра оба крепко проспали, на рассвете поели каши и отправились на лов по тропам, силки ставить. А потом пошли снова силки проверять. Много добычи оказалось в силках у охотника. Но до чего удивился он, когда увидел улов помощника: охотнику много попалось, а помощнику — вдвое больше. Так сутки пролетели, неделя пробежала. Каждый день ходят на лов охотник и его помощник. Каждый день много добычи в силках охотника, а у его помощника вдвое больше.
В чем дело? Думал, думал охотник и надумал:
«Дай-ка пошлю я своего помощника промышлять на самые худшие тропы».
Так он и сделал. Но помощник на той тропе, где охотник трех рябчиков добывал, добыл три сотни.
Догадался охотник, что помощник его не простой человек, а сам Чукля из Яга — хозяин лесной. Пришел он по его зову под видом мужика, теперь добром от него не отвязаться. И охотник решил убежать в свою деревню. Велел он помощнику самые длинные тропы обойти, а сам взял краюшку хлеба и айда домой. Бежал, бежал, далеко убежал охотник. На закате утомился и присел на пенек поесть. Глядь, идет Чукля.
Закричал Чукля:
— Убежать ты от меня убежал, да только не сумел, и за это, едва солнышко зайдет, я с тобой расправлюсь.
Сел Чукля на пенек, руки скрестил, на солнышко глядит, оно вот-вот закатится.
Испугался охотник, стал звать того деда, который обещая помочь в беде:
— Ой, дед, помоги мне.
Только произнес охотник эти слова, как вышел из леса белобородый старик в красной рубашке с рябиновой дубинкой в руках. Подошел к охотнику и шепнул:
— Заряди ружье не пулей, а хлебной крошкой. Заложи ружье промеж ног, повернись к Чукле спиной и выстрели!
Послушался охотник, выстрелил. Полетел Чукля кувырком и бросился бежать без оглядки. Так и отвязался охотник от Чукли. Ругал себя за жадность и больше уж ничьей помощи никогда не просил.
(Чукля из Яга — леший из леса)
lukoshko.net
Брат и сестра - Нивхские сказки
Однажды брат ушел в тайгу, а сестра осталась дома одна; в дом вошла красная собака, прыгнула на помост и стала сестру лизать. Сестра говорит:
- Это что за собака? Хочешь, чтобы я тебя ножом уколола?
Ткнула собаку ножом. Собака закричала: - Ой, больно, зачем ты меня уколола? Тогда сестра поняла, что человека уколола. Собака из дому выскочила. Сестра за ней вышла. Собаки уже нет. Сестра обратно в дом зашла. У нее вдруг сердце заболело. Стонет, кричит. Тогда в отдушину какой-то человек говорит:
- Мизинец уколи, крови дай вытечь. Через отдушину Богу помолись. Тогда ты выздоровеешь.
Вот она уколола мизинец руки и кровь выпустила. Потом через маленькое отверстие Богу помолилась. Боли были сильные, и, катаясь на нарах, она умерла.
Когда солнце уже село и стало темно, возвратился из тайги ее брат. Видит он, что дым над домом не вьется. Спустился он к дому нагруженный добычей: оленьим и кабаньим мясом. Стал кричать:
- Сестра, сестра! Это мясо давай в амбар положим.
Не дождавшись ответа, вошел в дом и видит: его сестра растянулась посередине нар - мертвая лежит. Тогда наш человек заплакал. Отказываясь от еды, три дня подряд плакал. Потом подумал: Зачем так долго плачу, хватит!
Опечаленный сидел. Внес в дом очень много шелку, свою сестру им укрыл, до потолочной балки шелку наложил. Через некоторое время охранитель дома, дедушка-домовой, говорит:
- Сынок, сынок! Твою сестру взял в жены сын небесного человека - хозяина!
- Ну, дедушка, как же я на небо поднимусь? - Сынок, позови летающую жабу, твоих родителей счастье - жабу позови.
Тогда этот парень с плачем стал вызывать жабу. Жаба вошла через отдушину в дом.
- Ко-ко-ко, ко-ко-ко! Сынок, ты зачем меня звал?
- Давай вместе на небо поднимемся.
На жабу сел, полетел. Когда к звездам-отверстиям в небо поднялись, шаманы-стражи запели:
- Ой-ой, храбрый человек поднимается, на летающей жабе приближается. Около звезд-отверстий кружит!
Потом шаманы говорят:
- Тонкой саблей жабу надвое разрубим.
Когда жаба через звезду-отверстие пыталась пролететь, ее разрубили. Тогда наш человек стал падать, в море стал падать. Когда куски жабы в море упали, кенахи сразу все сохрали, только одни кости белеются. Наш парень на морской остров упал. Туда бежит - вода, сюда бежит - вода. Стал он плакать:
- Покровитель моих родителей - летающий дракон, где ты? Приди, помоги мне!
Вот морская вода стала прибывать. До коленей вода поднялась.
- Кудьрэ, кудьрэ, сынок, ты почему здесь находишься? Давай садись на меня!
Встал наш человек и сел на него. Летающий дракон понес его. К небу поднимается. Запели шаманы:
- Сидя на драконе, храбрый человек поднимается. Вокруг звезд-отверстий дракон летает. На пять частей его разрубим!
Когда летающий дракон через звезду-отверстие пролетал, тонкой саблей его рубили, на пять частей его разрубили. Тогда куски дракона упали, в море упали. Кенахи, с собаку величиной, все куски сразу сожрали, кости только белеются. Наш парень тоже упал - на морской остров упал. Туда-сюда бегает - кругом вода - маленький остров. Через некоторое время вода морская стала прибывать. Что делать? Наш парень лег, плачет, покровительницу своих отцов - нерпу зовет. Долго плакал; наконец нерпа прямо против него к берегу пристала.
- Ты чего плачешь? - спрашивает.
- К морскому хозяину меня отнеси, - ей говорит.
Потом на берег спустился, в тонкую иголку превратился. В тело нерпы вошел. Между ее глаз поместился. Тогда нерпа поплыла. Долго плыли, наконец, когда к берегу главного морского человека подплыли, нерпа остановилась. Наш парень вышел, прежний вид принял, в человека превратился.
К дому морского хозяина поднялся. Тот на средней наре лежит. Наш парень в дом вошел и у его ног сел. Морской хозяин храпит, крепко спит. Его жена-старуха встала.
- Старик, старик, вставай! Богатый ли человек пришел, бедный ли человек пришел, работник ли пришел, вставай, о новостях спрашивай его. Своей палкой старика по лбу стукнула.
- Ой-ой, больно! Зачем меня разбудила?
- Гость пришел, о новостях его спрашивай.
- О, оказывается, гость пришел! Где ходил, как в мой дом пришел? Или добычу искал и в мой дом вошел? Или черт тебя преследовал и ты с перепугу в мой дом зашел? Или ту, которая тебе волосы будет расчесывать, разыскивать пришел?
- Я ничего не ищу, никакой черт меня не собирался убивать. Не ищу я и ту, кто мне будет волосы расчесывать. Моя сестра на небе еле живая находится. Поэтому пришел. Летающей лошадью, белой лошадью мне помоги.
- Слуги! Приведите гостю белую лошадь!
Тогда слуги, два человека, лошадь привели. У летающей лошади глаза только темные. Потом старик-хозяин вместе с гостем вышел:
- Лошадь, лошадь! Гостя на небо отвези! Его сестра еле живая там находится. Быстрее его отвези!
Потом старик-хозяин гостю говорит:
- Ну, гость, на лошадь садись.
Наш человек на лошадь сел. Поехали. В ушах только свистит. Так доднимаются. Долго поднимались. Когда до середины неба поднялись, лошадь ему говорит:
- В тонкую иголку превратись, в мое ухо заберись!
Наш парень в иголку превратился, в уход лошади забрался. К небу выше поднимаются. Шаманы-стражи поют:
- Смотрите, белая лошадь поднимается. Сосчитайте у неё волосы в хвосте. Если будут лишние волосы, лошадь рубите! Если волос не будет хватать, тоже рубите!
Другие шаманы отвечают:
- Нет, волос столько, сколько должно быть! Шаманы-стражи поют:
- Волосы гривы сосчитайте.
Те опять отвечают, что волос столько, сколько должно быть.
- На половине лошади волосы сосчитайте. Опять отвечают, что волос хватает. На второй половине сосчитали, тоже хватает.
Белая лошадь летает вокруг звезды-отверстия.
- Если все правильно, пустите ее! - говорят шаманы-стражи.
Тогда белая лошадь на небо поднялась. Дальше полетела. Потом остановилась и говорит: - Ну, довольно, выходи.
Спустился он, лыжи и палки с собой захватил. Одел лыжи и пошел. Ловушку черта увидел. Большой старик на краю котла ходит. В котле вода кипит, бурлит.
- Сынок, сынок! Иди сюда. По краю этого котла побегай. По краю этого котла три раза кругом обеги. Тогда ты счастливым, храбрым человеком станешь, могучим человеком станешь, - так старик говорит.
Храбрый человек думает: Ты, оказывается, так меня хочешь обмануть. Заставлю тебя самого бегать. Говорит:
- Дедушка! Ты первый беги. Я на тебя посмотрю. Потом я буду бегать, как ты.
- Ну, хорошо. Я пойду, по краю котла кругом побегу.
Старик-черт на край котла забрался. Еле передвигая ногами, шагает. Дважды кругом обошел.
- Так ходи, - черт говорит.
- А, так ты, оказывается, кругом ходишь, - наш человек говорит.
- Потом вдруг длинной палкой черта в живот ткнул, в котел его сбросил. Черт, растопырив руки и ноги, всплыл. Мертвый.
Наш парень дальше пошел. Долго шел, и вот посреди дороги попались два гладкошерстных волка. Нигде их нельзя обойти. Один волк говорит:
- Если храбрый человек придет, вот так его укушу.
Тут волк прыгнул и своего товарища укусил. За бок схватил, кусок мяса вырвал, съел. Другой волк прыгнул, своего товарища укусил, клок мяса вырвал, съел. Вся пасть в крови.
- Так, - говорят, - храброго человека укусим.
Храбрый человек к ним идет. Как в своем облике пройдешь? - думает он. По земле покатался, в золу превратился. В золу превратился, вихрем помчался, мимо них пролетел. Потом опять свой прежний вид принял. На лыжах пошел, двумя палками отталкиваясь. И днем и ночью идет. Мимо большой скалы стал проходить, видит - дом, дымок вьется.
- Гостюшка! Зайди!
Когда вверх посмотрел, видит - какая-то красивая женщина его зовет. Ответил ей:
- Нет, не могу. Я должен прийти раньше, чем моя сестра умрет.
Женщина говорит:
- Нет, иди сюда. О новостях спрашивать буду. Ее не слушает, голову опустив, палками с силой'отталкивается, только снег сзади вихрится. Так наш человек идет.
Тогда эта женщина свои волосы в руку собрала и в него бросила. Лыжи нашего парня заарканила. Назад его тянет. Когда наш человек оглянулся, совсем около нее близко стал. Он саблю вынул, волосы разрубил. Опять пошел, только сзади завихрилось. Через несколько шагов впереди лисицу увидел. - Мео квай конойя! Храбрый человек, если я свой слабый хвост подниму, тебя к подножью скалы отнесет. Глаза только живые останутся.
- Я тебя саблей зарублю! - отвечает. Только наш парень собрался лисицу ударить, какона хвост подняла. Парня ураган потащил, под скалу занес. Скала его придавила. Почти совсем умер. Сердце только немного живое; глаза живые остались. Лисица-женщина вышла и говорит:
- Ну, парень, меня замуж возьмешь?
- Я так, наверное, умру. Ну, хорошо. Я тебя в жены возьму. Освободи меня. Оживи меня.
Лисица его освободила. Взяла, домой занесла. По-том на дню несколько раз кормила. Через некоторое время таким же, как прежде, стал. Один год там жил. Потом своей жене говорит:
- Ну, я пойду.
- Если хочешь, иди. Будешь нуждаться, меня позови.
На лыжах ушел. И днем, и ночью идет. Большую деревню издали увидел. Шел, шел, шел. К середине деревни пришел. К дому старейшины подошел. Дверь открыл, вошел. Когда вошел, на противоположную сторону посмотрел. Его сестра сидит, против окна находится. Его зять около сестры лежит. Цветом черный, ростом высокий. Наш человек вошел и между двумя очагами остановился.
Зять говорит:
- О, человек, оказывается, пришел, мой шурин, оказывается, пришел. Ну, давай немножко поиграем, потом отдохнем, о новостях поговорим.
Зять встал, над своей головой выдвижной ящик вытащил. Саблю одну вынул, она блестит. На пол спрыгнул. Саблей спину своего шурина обхватил. Наш человек плачет, нарукавниками своего зятя со спины обхватил, тянет. А его зять к себе тянет. До костей сабля в тело нашего человека врезалась.
Сестра нашего человека говорит о нем:
- Плохой человек, однако.
Выдвижной ящик вытащила, саблю вынула. Своего брата саблей в пояснице обхватила, тянет. Оба - и муж, и жена - тянут. В двух местах его перерезали: там, где муж саблей ее брата обхватил и там, где она его саблей обхватила. Потом зять на нары взобрался. Говорит:
- Я хороший человек, однако. Храброго человека разрезал.
- Я тоже хорошая женщина, однако. Храброго человека, своего младшего брата, перерезала, - говорит его жена.
Друг друга по рукам хлопают, смеются, радуются. Вдруг открывается дверь. Красная лисица входит. Между двумя очагами остановилась.
- Мео квай конойя! Своего младшего брата о се- бе заставила плакать, до потолка шелком себя заставила укрыть. Ты что до сих пор этого не знала, что ли?
Так сестру лисица ругает.
- Это что за лиса? Я даже храброго человека разрубила, а ты что такое, лиса?
Тонкую саблю сестра схватила, на пол соскочила, между двух очагов встала:
- Если я слабый хвост свой подниму, вы с выпученными глазами замерзнете.
- Паршивая лисица! Уж если я храброго человека убила, то и тебя саблей разрублю!
Ее муж с нар соскочил, с саблею в руках между двух очагов встал. Саблей на лисицу замахнулся. Когда он на нее замахнулся, лисица свой слабый хвост подняла. Он глаза выпучил, руки растопырил, так замерз.
Тогда лисицу его жена стала ругать. Грозно наступая на нее, около своего мужа встала, саблей замахнулась. Лисица свой хвост подняла, его жена тоже сразу замерзла. Потом лисица-женщина куски своего мужа собрала, друг с другом соединила, свой хвост подняла. Ее муж ожил. Она ругает его.
- Фу, дрянь! И ты мужчиной родился! Если бы меня не было, ты бы сразу умер. Я тебя спасла. Ну, давай их выбросим.
Он своего зятя взял, за голову его схватил. Потом говорит:
- В толстую лиственницу превратись и живи. Ногами вверх расти.
Потом его через отдушину выбросил. Толстой лиственницей зять его стал, руки и ноги растопырил, ими вверх растет.
Свою сестру за голову схватил и через отдушину в море выбросил:
- В дельфина превратись и уходи.
Сестра его в дельфина превратилась.
Потом вместе с женой из дому вышли. В деревню лисицы-женщины пошли, там некоторое время жили.
- Ну, пойдем обратно, - говорит наш человек.
Его жена и днем, и ночью фигуры птиц стала делать. Потом к амбару их привязала, железным прутом, по ним ударила. Каждая птица своим голосом закричала.
Потом муж и жена близко ли, далеко ли на амбаре полетели. До деревни морского хозяина добрались, остановились. Наш человек к морскому хозяину зашел. В этой деревне небесные люди, морские люди, верховские люди с ним начали состязаться. Наш человек - самый сильный. Луки натягивать - он самый сильный. Наковальню поднимать - он самый сильный. Небесный человек вторым был. Морской человек третьим был. Верховский человек самым слабым оказался.
Так они долго состязались. Наконец, эти люди устыдились своей слабости и все уехали.
Морской хозяин нашему человеку свою дочь в жены отдал, ему угощение сделал. Половину большой деревни ему отдал. Летающую лошадь тоже бт-дал. Еще один амбар ему отдал. Потом опять на амбаре с птицами полетели. Далеко ли, близко ли улетели, наконец, остановились. Наш человек из амбара смотрит: к его деревне прилетели. Видит: его дом весь покривился, осел. Он со своего амбара спрыгнул, вокруг дома обошел, в каждый угол пнул. Его дом вырос, стал лучше, чем раньше. Потом его жены в свой дом вещи перетащили.
Богато жили, не зная нужды жили. К воде наш человек спустится - много всякой рыбы принесет. В тайгу поднимется - много всякого зверя убьет: и сохатого, и медведя, и кабанов. Так долго жили, состарились, умерли.
nivhskie-skazki.larec-skazok.ru
Война из-за ржаного зернышка. Коми народная сказка
Коми народная сказка
се началось из-за мыши и . Да и ничего не поделаешь: как вышло, так и вышло – назад не вернешь. Давным-давно на лесной опушке дружно жили мышь и воробей. Добра у них было вдоволь. Натаскали они к мышиной норке груду ржи. Разделили рожь пополам, осталось только одно зернышко. Мышь и говорит:
– У тебя, воробей, крепкий клюв, тебе и зернышко надо делить – раз клюнешь, и оно пополам.
А воробью не хочется свой клюв тупить, он и отвечает:
– У тебя, мышь, зубы острые, тебе и зернышко надо делить. Раз надкусишь – оно пополам.
А мышке тоже не хочется острые зубы тупить. Ни мышь, ни воробей не желают друг другу уступать. Стали они спорить, перекоряться, потом браниться.
Наконец воробей смотрел, смотрел, клюнул зерно, сразу его проглотил и вспорхнул на ветку. Мышь себя от злости не помнит. Под березой бегает, сама воробья стыдит, а он ее дразнит и так и этак.
– Чик - чивик, я твою долю съел! Достань-ка меня, чик - чивик… Поймай-ка меня!
Воробей с березы все ниже и ниже спускается. Вот-вот его мышь ухватит. Старается она, старается, но ухватить воробья не может.
Разъярилась мышь, стала грозиться:
– Погоди, воробей, я тебя проучу! Вот соберутся все звери и пойдут войной на птичий род.
А воробей в ответ чирикает:
– Не боюсь, не боюсь. Я всех птиц лесных, полевых соберу. Мы зверей перебьем…
Мышь обежала и поле, и лес, и луга, каждого зверя – большого и малого – оповестила, что птицы идут войной на зверей. Не могли этого звери стерпеть.
А воробей летал и чирикал, что звери решили истребить птичий род. Не могли этого птицы стерпеть.
На лесной поляне собрались большие и малые звери. Медведи когти навострили, волки зубы наточили…
Слетелись лесные и полевые птицы – столько их, что и красного солнца не видно. Здесь гуси-лебеди, орлы, филины и зоркие соколы. Бросились птицы на зверей, и началась битва. Так один день прошел, другой, третий – триста дней пролетело. Все бьются звери и птицы. Из-за чего бьются, сами забыли. Кровь ручьями течет. Из ручьев стали реки, из рек – озера. Напоследок остались в живых медведь и орел. Орел на елке, медведь под елкой – оба друг друга на чем свет бранят.
Взлетел орел, кинулся на медведя, а медведь – на него и сломал орлу крыло, но орел успел медведю лапы вывихнуть. Еле-еле убрался Мишка восвояси, но с тех пор он и потомки его так и остались косолапыми. Голодный орел со сломанным крылом ходит у кровавого озера. Нет ему ни жизни, ни смерти. Вот до чего война довела!
Тут показался рыбак, поглядел на странное озеро и дальше пошел.
Орел заметил рыбка.
– Возьми меня к себе, добрый человек, – просит он, – Покорми, пока крыло заживет.
И рассказал орел рыбаку, как тут из-за неподеленного ржаного зерна война была, откуда кровавое озеро взялось и как в битве с медведем он себе крыло повредил.
Подумал рыбак, подумал и взял орла с собой. Орел у него целый месяц прожил, съел всех кур и гусей, цыплят и уток. Но крыло у него не зажило. И житья не стало рыбаку. День-деньской бранит его жена, уговаривает:
– Пристрели орла!
Нечего делать, заплакал рыбак, жалко раненую птицу, а все же посадил орла на забор, взял ружье, прицелился. Стал орел молить:
– Пощади меня, добрый человек, покорми еще месяц.
Согласился рыбак. Зарезал корову, то мясом, то рыбой кормил орла. Начало подживать крыло. Да мужику от жены житья не стало. Опять рыбак посадил орла на забор, орел опять молит его о пощаде.
Пожалел рыбак орла, зарезал лошадь, принялся кониной его кормить. Зажило орлиное крыло, и говорит орел рыбаку: – Улечу я от тебя на три дня к дальней горе. Ударюсь о кремнистый камень. Если не обломится крыло, разделю я свое счастье пополам с тобой. Жди от меня щедрой награды.
И скрылся орел за тучей. Через три дня вернулся он и заклекотал:
– Трижды ударился я крылом о кремень, первый раз крылом огонь высек, второй раз камень треснул, третий раз ударил – и камень раскололся. Садись на меня, хозяин, верхом, я тебя понесу над землей, покажу белый свет, награжу по заслугам.
Сел рыбак верхом на орла, руками за шею ухватился, полетел орел выше облака и спрашивает мужика:
– Ну, что, хозяин, какой ширины тебе кажется земля?
– С пятак медный! – отвечает рыбак.
Тут орел вдруг кувыркнулся вниз головой, не удержался рыбак, камнем полетел вниз.
Падает рыбак, вот разобьется! Только не разбился, орел на лету поймал его, посадил к себе на спину и спрашивает: – Ну, каково было падать?
– Чуть сердце из груди не выскочило! – отвечает рыбак.
И заклекотал орел: – Так же и мне было, когда ты первый раз в меня целился.
Выше летит орел, а под горой стоит богатая изба с точеными столбами, с высоким крыльцом. Семицветная крыша у избы так и сияет. Говорит орел:
– Здесь моя старшая сестра живет. Давненько я с ней не виделся.
Вот опустился на землю орел и вместе с рыбаком явился в горницу к сестре. Поздоровались они, поклонились. А сестра-богачка перед зеркалом сидит, надевает бусы. Обличье у сестры человечье, только когти орлиные.
– Что же ты, братец, родню забыл? – говорит сестра.
Принялся орел рассказывать о войне из-за ржаного зерна, не скрыл, как мужик его мясом кормил.
А сестра когтями стучит, орлиным голосом кричит:
– Лучше бы на войне ты голову свернул. За три года ни одного подарка мне не прислал! Улетай, откуда прилетел. Нет у меня никакого брата.
– Ну, – говорит орел, – легче в лесу орлу с медведем встретиться, чем бедняку-брату с богатой сестрой увидеться.
Посадил рыбака к себе на спину, полетел за облака, спрашивает:
– Большой ли, хозяин, тебе кажется земля?
– С пуговицу, – отвечает рыбак.
Опять перевернулся орел, рыбак полетел камнем вниз, орел подхватил его, посадил на спину и заклекотал:
– Ну, говори, каково было?
– Страшнее я ничего не испытал, – ответил мужик.
– Вот так же страшно и мне было, когда ты во второй раз меня на забор посадил, – отвечает орел.
Раскинул крылья, дальше понес мужика. Летел, летел, глядь – впереди на высокой горе стоит низкая избушка.
– Здесь моя младшая сестра живет! – сказал орел. И опустился на землю.
Вошли рыбак и орел за ограду, а во дворе красавица дрова колет. Обличье у нее человечье, только глаза орлиные. Увидала она брата-орла, от радости заплакала, на шею кинулась, повела брата и рыбака в избу. Там за стол усадила, накормила и принялась расспрашивать, где брат летал-пропадал, отчего три года к ней не заглядывал. Рассказал орел о большой войне из-за малого зерна, не утаил, как жил он у рыбака. Три дня гостили рыбак и орел у доброй сестры. На четвертый – в путь собрались. А сестра говорит рыбаку:
– Ты, добрый человек, моего брата поил-кормил, и я не останусь перед тобой в долгу. Вот тебе коробок. Я принесла его сюда из-за синего моря. Положи его за пазуху и не раскрывай до тех пор, пока домой не придешь. Дома раскроешь его.
Попрощался рыбак с орлом и его сестрой и зашагал домой. Наклонился к ручью воды испить, да выронил коробок, а тот сияет, будто маленькое солнце.
Захотелось рыбаку поглядеть, что внутри лежит, да он себя пересилил, спрятал коробок за пазуху.
А в лесу голубики да морошки полным-полно… Наклонился рыбак поесть их и снова выронил коробок. Тут уж он не выдержал, повертел золотой коробок и самую чуточку приоткрыл. Только приоткрыл, наземь от испуга повалился. Из щелки заструилось, зазвенело, потекло красное золото.
Текло, текло, столько его натекло, что перед рыбаком выросла целая груда монет.
Сидит рыбак, чуть не плачет, идти домой надо, а идти невозможно. Закрыть коробок рыбак не умеет, золото в лесу бросить жалко. А если его собрать – так не донесешь. И понял он, почему сестра орла запретила по дороге коробок открывать, да поздно уж было. Сидит рыбак, сидит, что ему делать, не знает. Вдруг откуда ни возьмись подходит старик, борода седая, глаза злющие. Поглядел на груду золота, на коробок и говорит:
– Я твое золото на место положу и коробок закрою, только за это отдай мне через три года то, о чем ты сейчас забыл, а дома вспомнишь.
«Ничего не забыл, – подумал рыбак, – жену свою помню, избу, лодку, рыбацкую снасть тоже помню».
И обещал отдать через три года то, о чем он сейчас позабыл, а дома вспомнит.
Старик этот был Тун-колдун. Вынул он черный платок. Только махнул, дунул, как груда золота, будто ручей, потекла обратно в коробок. Когда последняя монета в него вошла, сам собой захлопнулся коробок. Спрятал рыба коробок за пазуху, попрощался со старым Туном и побежал домой. А Тун крикнул вслед:
– Через три года приду за обещанным! Добром не отдашь – силой возьму.
Вернулся рыбак домой. Думал, что недели две дома не был. Но глядит – все соседи постарели. Жена выбежала навстречу – на лице морщины, проседь в волосах. Заливается от радости слезами. Оказывается, не пятнадцать дней путешествовал рыбак, а целых пятнадцать лет.
Принялся рыбак рассказывать жене, где он был, что видел, только утаил, как открывал по дороге коробок. Сейчас открыл коробок – золото ручьем потекло.
А жена, чтоб еще больше порадовать мужа, говорит:
– Как улетел ты на орле, у меня через полгода сын родился. Небось, ты забыл, что я ждала младенца. Сынок вырос умный, сильный, удалой красавец. Любые ремесла знает – и сам сыт, и меня кормит. Он и плотник, и охотник, и кузнец, и жнец, на все руки мастер.
Побежали рыбак с женой на опушку и видят, выходит из леса молодой удалец, точь-в-точь на отца похож. Богато и весело зажили рыбак с женой. Всего у них вдоволь. Только юноша не весел. В лесу вырос – цену золота не знает, а пойдет в лес, слышит, как листва шумит, пророчит юноше тревожные времена. Разбогатели родители. Рыбу да зверей ловить теперь им не нужно. Семья сыта. Юноша силков не ставит. Заросли молодым кустарником его лесные угодья. Только из лука он бьет порой рябчиков и тетеревов и отдает дичь бедной старухе, что в лесной избушке живет…
Так прошло три года. Наступило время расплаты. Вспомнил рыбак обещание, данное старому Туну. Понял, что должен отдать старику единственного сына. Теперь рыбаку день – не в день, ночь – не в ночь. Рад бы он был все богатство на дороге оставить, только б с милым сыном не расставаться. Но таит рыбак свое горе.
А сын опять в лес пошел. Взял каленую стрелу, натянул тугой лук, выстрелил в рябчика, да не попал. Стрела средь деревьев пролетела и пропала в лесной чаще.
Отправился юноша стрелу искать и видит – стоит знакомая избушка под хвойной крышей, а в самую стену стрела вонзилась. Парень сразу узнал избушку – сюда он приносил лесной бабушке битую дичь.
Хотел парень вынуть стрелу и незаметно уйти, а старуха тут как тут.
– Здравствуй, охотник, – говорит бабушка, – я давно приметила, как ты мне тайком помогаешь. Зайди ко мне в избу, я тебе в воду погляжу, счастье наворожу!
Зашел парень в избушку. Бабушка налила воды в глиняную чашку, стала в воду глядеть и приговаривать:
– Ой, сынок, тебя ищет старый Тун. Живет он возле большой реки, стережет двенадцать дочерей. А сейчас коршуном летает над лесом, хочет исклевать твое сердце.
Рассказала парню, как и почему обещал рыбак отдать его старому Туну. И прибавила:
– Домой ты, молодец, не возвращайся. Иди на верхнюю поляну и пусти стрелу прямо по ветру. В стреле будет моя сила. Куда полетит стрела, туда и ты за ней иди, где упадет стрела, там и остановись. Доберешься ты до светлой реки. Как доберешься, залезай в густой прибрежный ивняк и сиди там, пока не прилетят на речной песок двенадцать белых лебедей. Одна лебедушка – твоя суженая. Ты спрячь ее белый платок и жди, что дальше будет.
Поблагодарил парень бабушку, попрощался с ней, родной стороне поклонился и пошел на лесную поляну. Там по ветру пустил он каленую стрелу. По воздуху стрела летит, по земле молодец бежит. Упала стрела на сыпучий песок, на речной берег. Забрался парень в зеленый ивняк, стал ждать белых лебедей. День прошел, ночь промчалась, а как солнце взошло, прилетел лебеди. Ударились лебеди о сырую землю, превратились в белолицых красавиц, побежали в быструю речку купаться, а сарафаны и белые платки на берегу оставили. Полюбилась парню самая молоденькая лебедушка. Подкрался он тайком и спрятал ее белый платок.
Вышли девушки на берег, оделись, белые платки накинули, ударились о речной песок, превратились в лебедей и улетели. Осталась одна младшая сестра. Бегает она, ищет свой белый платок.
Тут из густого ивняка вышел молодец и подал девушке платок.
– Прости меня, – говорит. – Я как увидел тебя, сразу полюбил.
Смутилась девушка, покраснела и тихо проговорила: – Кто тебе указал дорогу ко мне?
Рассказал молодец все по порядку, как война пошла из-за ржаного зернышка, как отца орел унес, как отец дал обещание Туну. Поведал молодец и о бабушке, и о каленой стреле, что его сюда привела.
Сняла девушка-лебедь свое золотое колечко, надела парню на безымянный палец и ласково проговорила:
– Знай, куда ты пойдешь, туда и я пойду, потому что навек тебя полюбила.
И рассказала девушка-лебедь, что она младшая дочь злого Туна. Одиннадцать старших сестер любит и голубит Тун, а ее, меньшую, от третьей жены, поедом ест. Он и на матушку, как медведь, кидался, в гроб вогнал, он и дочери не дает житья.
– Теперь старый Тун твоих родителей разорил, дом их сжег и тебя ищет повсюду, – сказала девушка. – Хочет он тебя сделать своим рабом, твоей горячей крови напиться. Но ты не бойся. Пошлет Тун за тобой стражу, ты не убегай, а сам иди страже навстречу. Когда приведут тебя к Туну, стой перед ним прямо. А еще запомни, в его доме для меня и сестер двенадцать горниц отведено. В самой последней живу я одна. Только ночь наступит, приходи ко мне и постучи в дверь золотым кольцом, дверь сама откроется. Попрощался парень с девушкой, ударилась она о прибрежный песок, превратилась в белую лебедь и улетела. Поглядел ей вслед добрый молодец, вздохнул и сел под сосной. Сидит парень под сосной, не знает, что стража злого Туна его окружила. Завидел парень стражу, но не стал сопротивляться, дал себя по рукам-ногам связать и к Туну отвести.
Ой, и страшен старый Тун. Из глаз искры сыплются, изо рта дым валит, волосы дыбом стоят. Поглядел на парня старый Тун и расхохотался.
– Ой, – кричит, – сын воробья, мышиное отродье, для того ли я тебя у твоего отца купил, что бы потом потерять? Отчего ты из дома бежал, где от меня прятался?
Добрый молодец выпрямился и говорит:
– Я сам ушел к тебе от родителей. Ушел тайком, чтобы их не огорчать, но заблудился в дремучем лесу. Делай со мной, что тебе угодно.
Приказал Тун парню: – Смотри мне в глаза.
А парень глядит и думает о том, что он ни в чем не виноват, а страдает за долги отцовские. Смотрел Тун на молодца, но тот своих мыслей не меняет. Только эти думы и прочел Тун, да увидел еще образ своей дочери. Устал Тун и говорит:
– Слушай, сын воробья, мышиное отродье, мой приказ – я женю тебя на своей младшей дочери от третьей жены, но за это к утру ты должен построить в лесу – на зеленом лугу – дворец. Построишь – свадьбу твою справлю, не построишь – голову отрублю.
Так сказал Тун и велел развязать парню руки и ноги. А добрый молодец пошел в сени, идет и двери считает. Нашел двенадцатую дверь, постучал в нее золотым кольцом. А там уже ждет его девушка-лебедь. Обнял невесту добрый молодец. Все поведал ей, а красавица говорит:
– Иди на середину зеленого луга и моим золотым кольцом дважды прикоснись к земле. Явятся к тебе чудовища и помогут тебе построить дворец.
Попрощался парень с невестой, взял топор, вышел на середину луга, дважды провел по земле золотым кольцом. И загудела земля, вылезли чудовища. А парень помахивает топором и чудовищам приказывает:
– Ой, вы, чудовища, помощники Ыджыд вэрса, рубите деревья, обтесывайте бревна, таскайте сюда!
Чудовища деревья валят, бревна обтесывают, а парень дворец строит – ведь он на все руки мастер. Чудовища ему помогают, кто окна прорубает, кто дверь навешивает. А молодец ставни двери узорами изукрасил, крышу покрыл, на точеных столбиках расписное крылечко сделал. Только выглянуло солнце, поглядел Тун и своим глазам не поверил. Позвал молодца, говорит ему:
– Завтра пусть перед дворцом побежит светлая река и пусть вокруг дворца зашумит зеленый сад, а в саду запоют птицы. Выполнишь приказ – будешь мне зятем, не выполнишь – голову тебе отрублю.
И опять пошел добрый молодец к невесте. Снова она ему посоветовала провести по земле золотым кольцом. Так и сделал парень. Явились чудовища, помогли ему выкопать русло реки и сад насадить. Поглядел старый Тун и приказал парню к утру через реку построить хрустальный мост.
– Построишь, – говорит, – будешь с моей дочерью по мосту гулять, не построишь – казню.
И опять по совету невесты парень дважды провел кольцом по земле и снова чудовища помогли ему выполнить приказ злого Туна. Мост был готов. Невеста к мосту прибежала, милому проговорила:
– До утра нам надо бежать отсюда. А то отец даст приказ выполнить такую работу, что ни ты, ни чудовища не справятся.
И красавица превратилась в птичку-невеличку, полетела в горницу, где отец ее спал, и похитила черный платок. В нем заключалась колдовская сила. Много зла причинил людям Тун с помощью этого платка.
И сбросила птица перья, снова в девушку превратилась.
Спит старый Тун, не знает, что по хрустальному мосту ушла от него с женихом двенадцатая дочь и черный платок унесла. Она платок бережет, а парень – каленую стрелу, что к невесте его привела. Взмахнула девушка платком, превратились жених и невеста в голубей и полетели на волю. На заре проснулся Тун – глядит, через реку переброшен хрустальный мост, но не гуляют там парень с девушкой, глянул в шевачуман – нет платка, одна черная нитка осталась.
Разъярился Тун, стал у месяца спрашивать, где дочь с женихом. Побледнел от страха месяц и за лес закатился. Стал у солнца спрашивать. А солнышко отвечает:
– Ничего я об этом не знаю, не ведаю, ночью скрылась твоя дочь с женихом, а ночью я сплю.
Кинулся Тун на дорогу, стал, как собака, обнюхивать землю и воздух. И почуял он, в какой стороне беглецы. Превратился старый Тун в серого волка, кинулся в погоню. Увидела голубка волка, взмахнула платком, встал частый ельник, не пробраться через него зверю, а голуби дальше полетели. Да недаром из глаз Туна искры летят. Теперь он коршуном летит. Но девушка-голубка платком махнула, и туча скрыла коршуна.
Летят голубки дальше. Устали они, превратились в людей – пешком пошли на восток. А Тун из тучи выбрался и дальше в путь. Вдруг видят – настигает их Тун. Пустил парень в него каленую стрелу, ударила стрела в Туна, приковала к земле злого ведуна. Не может он подняться. Девушка взмахнула над головой Туна черным платком, и превратился он в одинокую сосну. До сих пор эта сосна стоит, скрипит от ветра, людей пугает. А девушка под сосной костер развела, сожгла на огне платок, и пепел развеяла по ветру. С той поры не осталось на земле ни одного злого Туна. Парень с девушкой отыскали родителей – рыбака и его жену, справили свадьбу, построили в лесу избушку, стали жить-поживать, добра наживать.
lukoshko.net
