Летчики-штурмовики - Я Помню. Герои Великой Отечественной войны. Участники ВОВ. Книга памяти. Вов рассказы летчиков

истребители - Я Помню. Герои Великой Отечественной войны. Участники ВОВ. Книга памяти.

австрия 1945багратионбелоруссия 1941белоруссия 1943–44берлинскаяборьба с УПАбудапешт 1945будапешт 1956венгрия 1944–45висло–одерскаяворонеж 1942–43восточно–прусскаягермания 1945западный фронт 1942–43заполярьe 1941–44ираниспытание атомной бомбыкавказ 1942–43карелиякореякорсунь шевченковскаякрым 1941–42крым 1943–44кутузовленинград 1941–44львовскаяманьчжурскаямолдавия 1944московскаяосвободительные походы 1939–40партизанпленпражскаяприбалтика 1941прибалтика 1944–45ржевскаярумянцевсмоленск 1941сталинградскаяукраина 1941Украина 1944финскаяфорсирование днепрахалхин-голхарьковскаяхасанчехословакия 1944–45штрафникюгославияясско–кишиневская

Выборнов АлександрИванович

Помню, когда на Краков ходили, один прицепился за одной пешкой, а за ним наши истребители. Он уже и сам горит, но не отходит. И пешка уже дымит, но идёт, а он не отходит, и всё идёт за ней, поливает, и сам горит… Потом и пешка вспыхнула и он вспыхнул… Нет-нет, у немцев были сильные и волевые летчики. А есть такие, что только трассу увидел и сразу уходит.

Бемов ИванСергеевич

Вдруг один из них увидел пару самолётов, показавшихся из-за лесочка. Они летели прямо на нашу стоянку, на высоте 50-80 метров. Причём, летели с выпущенными шасси, и мой приятель закричал: «Смотрите, УТ-2! Откуда они тут?» А они уже подлетели, полоснули очередью по нашим самолётам, и так же внезапно скрылись. Вот тут меня ранило в голову, правда, легко. Ребята тут же взлетели, но немцев уже было не догнать.

Лончаков ГеоргийАлександрович

К августу 1944 наши войска окружили Ригу, где сосредоточились большие силы противника. Мы сопровождали самолеты Ил-2. Утром мы с техником сели под самолетом и начали рассказывать друг другу сны. Мне приснилось, что у меня выпали зубы с одной стороны. Техник сразу вскочил. «Тебя собьют. Я доложу, что самолет неисправный и ты не полетишь». Я уговорил его этого не делать. Вечером меня сбили.

Алексеев ДмитрийАлексеевич

А потом под зенитный огонь мы попадали очень много; иногда летишь – и смотришь: по ведущему бьют… а – группами летали… потом на землю сел – и говорю: «Ну по тебе и стреляли!» А кто был сзади – добавляет: «А по тебе – ещё больше».

Афанасьев ГеоргийВасильевич

Я хорошо помню, что хотел сосчитать, сколько там машин шло. В это время стал переходить к другому и крылом солнце прикрыл. И вот тут что-то дернуло меня оглянуться. А он со стороны солнца зашел и уж обороты прибрал. Мессер109. И как дал-дал мне. Я только успел ноги дать и правый бок подставить. Думал, что хоть правую сторону — сердце слева. Мгновенно. Рука влево до отказа. Нога влево до отказа. Только все равно он попал.

Тарасов НиколайНиколаевич

Мы шли на трех тысячах. Четверку вел Лавриненко. Он тут дал маху, конечно. Надо было перпендикулярно к солнцу лететь, а он почему-то развернулся к нему хвостом. Они (немцы) тут же со стороны солнца и ударили. Меня тряхнуло, брызнули осколки… Где-то вот здесь осколок до сих пор сидит. Самолет сразу загорелся, из мотора пошел дым, – мне пришлось выпрыгивать. Открыл фонарь и вывалился через правый борт. Почувствовав, что ничего не мешает, открыл парашют. Приземлился я на нейтральной полосе между немцами и нашими. Только упал, подбегают два солдата, говорят: «Давай, собирай свои портянки. Хватай парашют!» Не успел солдат это сказать, как по нам начал стрелять немец. Мы побежали в сторону…

Цыганков Николай Петрович - 2

Сначала, когда мы начинали воевать, звенья формировались из трёх самолётов, это было очень неудобно. Вот где проблемы были. Позже состав звена комплектовался из 2 пар, т.е. 4 самолётов, тогда стало лучше воевать, было намного удобнее. При сопровождении штурмовиков мы долетали до линии фронта, и начинали использовать приём «ножницы», т.е. начинали ходить над ними парами встречными галсами, ведь скорость у нас была больше, чем у штурмовиков. А так мы держим под контролем и штурмовиков и друг у друга хвост. Это была правильная тактика. А если надо было атакуя пикировать, то собирались четвёркой и так звеном пикировали.

Гордеев АнатолийНиколаевич

В этот день была сплошная слоистая облачность. На какую-то долю секунды я отвлекся, а потом смотрю – ведущего нет. Я завертел головой – куда он делся? Обернулся назад, и вижу – Полегаев и этот «штурмовик» на глубоких виражах крутятся. Я скорее развернулся, и туда, к ним. Гляжу – с правой стороны второй такой «штурмовик» появляется, и я у него на хвосте оказался. Он увидел, и сразу в облака ушел, и второй за ним. Я к Полегаеву подстроился, думаю – что же это такое?

Лукьянов ИванПетрович

Первой новостью стал для меня второй день войны. Рано утром самолет противника «Ю-88» на небольшой высоте появился над аэродромом и сбросил первую фугасную бомбу. К счастью, она упала в болото за границей взлетного поля и не взорвалась. Не раздумывая, расположенное поблизости подразделение зенитной обороны открыло пулеметный огонь по самолету противника. Со шлейфом огня и дыма, по докладу наблюдателей «Ю-88» упал в морскую акваторию вблизи острова Сескар Финского залива.

Сторожко ИванТихонович

В 1942-м году меня направили в 415-й истребительный авиационный полк 7-й отдельной армии, располагавшийся в то время на аэродроме близ Лодейного Поля. Стал авиационным механиком, обслуживал самолеты ЛаГГ-3. В 1943-м году изъявил желание переучиться на летчика и в следующем году окончил полковые ускоренные курсы, в ходе которых овладел техникой пилотирования новыми истребителями Ла-5.

"Мгновения войны" - рассказ лётчика-истребителя

Владимир Зайцев

1951

Северная Корея, 1951 год, 30 октября. Раннее утро.

Аэродром 18-ого гвардейского, истребительного авиаполка. Прохладно, хотя солнце уже заметно пригревает. Мы все уже в лётных комбезах, кожаных куртках с мехом и лётных кожаных шлемах.Облаков нет, видимость в прозрачном воздухе, как у нас, в авиации, говорят — миллион на миллион. Погода для Кореи редкостная. Всем нам понятно, что американцы такую погоду не пропустят. Нужно ждать большого налёта, а, скорее всего, и не одного.

Собираемся в штабном бараке. Командир полка, туманно ссылаясь на некие сведения о налёте крупными силами, планируемом американцами на строящийся аэродром Намси, ставит нам боевую задачу. Она та же, что и день, и неделю, и месяц назад – защита воздушного пространства над корейскими войсками и переправами от налётов. Ограничения те же, что и раньше – в море не летать и над ним за «американами» не гоняться. Наши силы тоже не изменились. Нас по-прежнему маловато: против каждого нашего Мига от 5 до 10 американцев. Одно спасает – они трусоваты, да и мастерства многим не хватает.

В общем, всё как всегда, за исключением того, что нелётная погода, стоявшая последние пять дней, позволила нам немного отдохнуть. Мы быстро прокручиваем разработанный за эти пять дней и неоднократно повторенный новый план боя, который должен дать нам некоторые преимущества. Замкомполка громко и подробно рассказывает об ожидаемом боевом порядке американцев. Если он окажется прав, то нам сегодня придётся очень жарко.

Метеоролог, длинный и тощий, сообщает нам сводку погоды. Она ожидается самая боевая. Лёгкая дымка на высоте 300-500 метров, а выше чистое небо. Ветер слабый: 3 – 5 метров в секунду, дождя и тумана днём не предвидится.

Связист сообщает о действующих сегодня кодах.

Всех охватывает предвзлётное и предбоевое нетерпение. У меня оно выражается ещё и в холодке, который я чувствую спиной.

«Батя» – наш комполка, в очередной раз напоминает нам о том, что «главное рубить «бомбёры» и неувлекаться схватками и перестрелками с истребителями».«Для ударной группы это приказ, особенно для Вас, капитан» – напоминает он, пристально глядя на меня.

Я киваю и добавляю с железной уверенностью в голосе, что, мол, ясное дело, я только этих толстых «бомбёров» и буду рубить. Они же для этого только и летят сюда. Мой ведомый, старший лейтенант Миша, сидящий за моей спиной, тихо хихикает.

Звучит команда «По машинам!» и все мы бежим к стоянкам.

Быстро осматрев свои Миги, принимаем доклады техников о готовности, занимаем места в кабинах, усаживаемся, пристёгиваемся, включаем бортовую аппаратуру и готовим двигатели к запуску. Сигнал «На взлёт!» застал нас уже готовыми к взлёту.

В голове прокручиваю ещё раз этапы плана, по которому будем вести бой и который до мельчайших подробностей проработали за эти дни. Мы не должны пропустить «бомбёры» ни к мостам у города Ангунь, ни к строящемуся аэродрому у города Намси. Бить только Б-29, с истребителями, по возможности, не связываться.

Что ж, всё ясно и всё, как всегда. Впрочем, и неделю назад мы уже пытались применить наш план боя на практике, но помешала облачная погода. Мы потеряли тогда в облаках и друг друга, и самолёты американцев. Все тогда изрядно попотели, пока в полёте на малой высоте при очень малой видимости и по горизонтали и по вертикали, сумели в дымке найти аэродром и садились под дождём на скользкую полосу. Некоторым, впрочем, удалось даже пострелять – в основном — наугад.

А мой земляк и друг Фёдор, командир третьего звена, вообще утверждал, что попал. Но говорил он об этом как-то не очень уверенно. Наверное, потому, что и сам не был в этом уверен.

Засвистели и завыли запускаемые движки.

Первые пары Мигов начали разбег. Вот и моя очередь.

РУД* вперёд! Тормоза отпустить.

Закрылки во взлётное положение, на угол в 20 градусов!

Миг на разбеге рыскнул* едва заметно – исправляю педалями. Толчки и вибрация от колёс шасси, катящихся по полосе всё чаще и всё слабее…

Есть отрыв! Миг задрал свой нос, окрашенный для распознавания своих и чужих в красный цвет, и быстро набирает высоту. Каждая эскадрилья получила свою задачу и группы серебристых МиГ- 15 разошлись в стороны. Нашему звену сегодня идти вверх, на высоту.

Четыре Мига – моё звено, набирает высоту, чтобы занять своё место на верху «этажерки» — так называется боевой порядок, придуманный трижды Героем Советского Союза Покрышкиным ещё в Великую Отечественную войну, во время боёв на Кубани. При таком порядке каждая группа истребителей занимает предписанную ей высоту, одна выше другой, и вступают в бой, атакуя врага по очереди, с высоты. Враг практически не может противодействовать группам истребителей, поочерёдно выполняющим такой маневр.

С КП полка нам сообщили о силах противника. На нас идут около 20 бомбардировщиков, ясно, что это Б-29, а также больше 60 истребителей, и тут, конечно, возможны варианты. Но, скорее всего, это будут «Сейбры Ф-86». «Сейбр» — это по-английски – сабля. Этой «сабле» придают «остроты» шесть крупнокалиберных пулемётов калибром 12,7 мм. Они все вместе выпускают примерно 70 — 80 пуль в секунду! Хотя наши Миги крепкие, выносливые машины, но всё равно очень неприятно попасть под их огонь.

Вот и высота 13 000 метров. Моя четвёрка сегодня выше всех. Над нами купол неба глубокого густо-синего цвета, которого с земли не увидишь. Облаков, как и обещано, нет. Только внизу, у земли, лёгкая дымка, скрывающая детали местности. Впрочем, с 13000 метров и без дымки на земле разглядишь не много.

Мы выписываем в небе растянутую восьмёрку в районе ожидания. Ждём «американов». Взлётное напряжение прошло. Остался только предбоевой холодок в спине и звонкая ясность в голове. Ловлю себя на мысли, что опять жмёт левый сапог – вечно я затягиваю ремень крепления!

Глаза фиксируют движение стрелок на приборной доске. Секундная стрелка скачками прыгает по циферблату. Ещё раз пробегаю взглядом по приборам – всё в порядке.

Осматриваюсь и, наконец, вижу цель: на фоне яркого неба возникает и растёт расплывчатое, тёмное пятно. Оно растёт, чернеет и начинает распадаться на отдельные точки. Тёмные точки растут на чистой синеве неба, они удлиняются, становятся чёрточками, и, наконец, они приобретают знакомые очертания самолётов врага.

В центре, конечно, как всегда, бандиты на Б-29 – в каждом из них их сидит по 14-15 штук. Эти четырёхмоторные «Сверх-крепости» несут тонн по шесть-семь бомб, которые они щедро высыпают на головы нищих крестьян и их глиняные хижины. Одна их бомба стоит дороже, чем целая деревня из таких хижин. Но в Корее уже почти нет ни деревень, ни хижин. Всё выглядит так, как у нас сразу после войны – развалины и пепел. И повсюду огромные воронки от бомб.

Сегодня они тренируются на корейцах, а завтра могут начать сыпать и на Советский Союз. Никто из нас не сомневается в этом.

Поэтому мы здесь. Но мы здесь не только для того, чтобы защитить корейцев.

Мы должны сократить число врагов, завалив их как можно больше, и отбить желание напасть на нас. Поэтому нам и поставлена задача – бить Б-29 и не увлекаться «Сейбрами».

Наша цель – Б-29! Чёртовы союзнички! Теперь уже бывшие…

Они идут на 9000 метров колонной клиньев из троек. Истребители, пока что еле видимые, идут снизу, сверху и по бокам.

Ого, да их сегодня многовато что-то! Боятся, шакалы «серые»…

Если их меньше, чем шестеро на одного, то и в бой стараются не лезть!

Вижу, как пошли в атаку наши нижние группы. Вот первая восьмёрка уже сцепилась с передовой группой истребителей «американов». Так и есть – это «Сейбры»!

Вдалеке, внизу вспыхивают блики от полированного дюраля Мигов. Затем становятся видны трассы пушечных и пулемётных очередей.

Часть «Сейбров» из группы верхнего прикрытия пошла вверх. Ага, псы,заметили!

Сколько же их? Вон они: четыре…восемь…двенадцать…шестнадцать. Многовато!

Но ничего, ребята справятся. Иван ещё в ту войну девять, да в эту уже трёх приплюсовал. Этих «американов» с фрицами не сравнить, те были вояки твёрдые.

А эти … трусы, часто выходят из боя, даже если трасса только рядом прошла.

Звенья-четвёрки Фёдора и Ивана пошли вниз, навстречу «Сейбрам». Они должны отвлечь их всех на себя, связать боем, расчистить нам дорогу для удара. Удачи, славяне!

Вот теперь настал и наш черёд. Даю команду своему звену: « Соколы-три! Все вниз – атака по плану!».

Снимаю пушки с предохранителей. Переключатели – в боевой режим. РУД – до упора!

Ручку – от себя! Мой Миг опускает свой красный нос.

Двигатель воет, набирая обороты. Скорость быстро нарастает.

Скорость уже 985. Миг потряхивает и качает.

Начинается валёжка*. При ней — ни во что не попадёшь…..

Нужно уменьшить скорость – выпускаю тормоза*.

Работаю рулями – парирую валёжку и проношусь сквозь схватку истребителей.

Краем глаза замечаю слева падающий, дымящийся «Сейбр».

Валёжка пропала. Хорошо! Ниже справа – «Сейбр» в штопоре*.

Не до них! Скорость уменьшилась — и вовремя!

Впереди и ниже стремительно растут в размерах четырёхмоторные «бомбёры».

«Сейбры», оставшиеся при них, задирают жёлтые размалёванные носы, поворачивают нам навстречу. Мы стремительно сближаемся. Они быстро вырастают в прицелах, они лезут к нам, на высоту.

Поздно, «серые», поздно! Мы в атаке и нам не до вас! Впереди внизу раскинули свои длинные и широкие крылья «бомбёры» с толстыми фюзеляжами …

Уже различимы белые звёзды и башни стрелков. За моторами каждого Б-29 появились четыре серые полосы выхлопных газов – «американы» нас заметили и увеличивают скорость…

Поздно и бесполезно! Мы ведь не на Яках или Ла-9, это вам не поможет!

Лёгкий вираж вправо. «Сейбры» пытаются довернуть, но на наборе высоты и на вираже сильно теряют скорость и отстают. А вот и «бомбёры»! Слева, внизу перед нами.

Выношу точку прицеливания вперёд, перед кабиной среднего. Меня охватывает азарт атаки.

Башни бомбардировщика расположенные на спине и на хвосте искрят мне навстречу очередями из спаренных крупнокалиберных пулемётов – боятся.

Рано они огонь открыли – до меня им ещё не достать!

Вот оно, упреждение! Есть! Мой палец на спуске – жму плавно, сильно и уверенно.

Я уверен, что попаду, когда чувствуешь такое, то промазать просто невозможно!

Мой Миг затрясся от пушечных очередей. Грохот бьёт по ушам даже через шлем и наушники. Все три пушки – две НР-23 и одна НР-37 выпустили десятка два снарядов по Б-29.

Мои трассы идут к «бомбёру». Он плывёт в воздухе уверенно, и трассы из его башен уже мельтешат вокруг меня, как длинные мохнатые канаты-щупальца.

Руки и ноги сами делают то, что нужно и что давно уже стало привычкой — управляют рулями и элеронами*, выполняя маневр уклонения от огня скольжением*.

Ах, ты …! Промазал!

Не совсем, но большинство снарядов, особенно из НР-37 прошло мимо. На боку и на спине «бомбёра» всего три вспышки разрывов моих снарядов.

Вот … ! Этому слону три снаряда – только шкуру почесать!

Скольжение влево – вверх и вправо – вниз, и опять то же самое, но уже наоборот.

Б-29 уже совсем близко – он закрыл своей тушей всю землю.

Удар! Удар! И ещё один удар!

С-суки стрелки, попали гады!

Я резко бросаю Миг влево – вправо и когда кабина врага проходит через прицел – стреляю! Мои трассы упираются в кабину «бомбёра» и на ней искрами рассыпались вспышки разрывов, похожие на искрение электросварки.

Он так близко, что виден блеск от осколков плексигласа остекления кабины, разлетающихся брызгами от моих снарядов, которые пунктиром прошлись по всему фюзеляжу.

Одна вспышка, особенно большая и яркая, полыхнула искрой на центроплане, между фюзеляжем и правым внутренним двигателем. Там сразу возникает пожар. Всё это происходит в течение трёх-пяти секунд. Удивительно — как много успеваешь заметить в бою…

Всё, больше глазеть некогда – я ухожу под Б-29 и мельком оглядываюсь.

Крайний правый Б-29 густо дымит, а на правом крыле и крайнем моторе видно пламя.

Молодец Витёк! Хорошо ударил!

«Сейбры» настойчиво идут за нами, но отстают, далеко обходя «бомбёры» – боятся лезть под очереди своих стрелков, которые со страху лупят во всё, что видят — без разбора.

На снижении Миг разогнался, но я ещё добавляю обороты и беру ручку на себя – атака снизу вверх, в упор. Миг переходит в набор высоты. Перегрузка нарастает лавиной. Меня вжимает в кресло огромная тяжесть, в глазах темнеет. Уже трудно дышать и двигаться, даже смотреть и то очень сложно – веки стремятся опуститься, как будто к ним привязали по гирьке, грамм, этак, по сто.

Мой Миг пулей летит вверх под углом около пятидесяти градусов. Сзади слева, метрах в ста, мой ведомый, а правее и чуть приотстав так же уверенно несётся вверх вторая пара. Впереди, вверху идёт клином ещё одна тройка «бомбёров».

Коротко напоминаю ведомому: «Твой левый». Он подтверждает: «Мой левый».

Я опять беру в прицел среднего. Он начинает расти в рамке прицела.

Начинаю уточнять упреждение, а слева, летят вверх, к крайнему Б-29 трассы.

Это Михаил! Он опять спешит, и, как всегда, торопится открыть огонь.

Но на этот раз ему повезло. Один из снарядов из НР-37 попал в центропланные баки между двигателями. Вспышка взрыва высекла сноп искр, которые превратились в длинный и растущий язык пламени. Пожар! Хорошо! Такое пламя не погаснет!

Пора стрелять и мне. Мой Б-29 плывёт в синем небе. Его хвостовая пулемётная установка и две башни на брюхе искрят мне навстречу вспышками очередей. Даю по ним короткую очередь для испуга. Тут же мой самолёт вздрагивает от ударов.

Суки! Опять попали! Резко работаю рулями, ухожу из прицелов стрелков «бомбёра» и вновь ловлю врага в прицел. Вот он в рамке и я открываю огонь.

Очередь снарядов по десять.

Прицел не совсем точен, но враг близко и трассы всё равно впиваются в самолёт. Глаза замечают всё словно стоп-кадрами: вспышки разрывов, искры, летящие от «бомбёра» куски.

Несколько снарядов попали в башню под носовой частью Б-29. Там, как будто зажигают огромный бенгальский огонь – много белого огня и разноцветных искр – видимо попадание в патронные коробки.

Мой Миг ощутимо тянет влево. Шевелю педалями – так и есть, неполный ход рулей.

Самолёт теряет скорость, и я ухожу, с полупереворотом, влево-вниз. «Бомбёры» остаются вверху справа. Вижу, как сильно горят два из первой атакованной тройки и из них сыплются парашютисты. Третий тоже дымит, но не сильно и постепенно выходит вперёд.

Во второй тройке тоже хорошо горят два Б-29, хотя и не так сильно, как хотелось бы. Они сбрасывают бомбы, чтобы спастись. Третий как будто уклоняется в сторону. Вдруг средний, по которому стрелял я, начинает сильно проваливаться, входит в левый штопор, делает оборот и… огромная бело-оранжевая вспышка-шар поглощает его.

Из огненно-дымного облака вылетают, крутясь, только концы консолей* и четыре огненных кометы – двигатели чертят дымный след вниз, к земле.

Но порадоваться победе не успеваю. Мой Миг вздрагивает, двигатель даёт сбой.

На приборном щитке загорается красная лампа. Топливо! Ч-Чёрт, скорее вниз и домой.

Оглядываюсь.

Мой ведомый летит выше и впереди меня и как-то странно – слегка боком. Нос его Мига качается, как будто он ловит кого-то на прицел, но, скорее всего, его подбили и управление повреждено. По брюху истребителя что-то течёт, распыляясь позади него серым шлейфом.

Только бы он не загорелся! А что там сзади?

«Сейбры»СЗАДИ! Они уже близко и оторваться мы не успеем.

Раз не можем удрать — нужно идти в лоб. Наши пушки достают дальше, а скорость сближения такая большая, что больше одной очереди они сделать по нам не успеют. А ещё мы знаем, что «Сейбры» тяжеловато идут на вертикалях, заметно отстают от Мигов. Поэтому можно успеть развернуться им навстречу. Всё это проносится в голове вспышкой, как молния, в какую-то долю секунды.

Ору: «Миша – газу! Сзади «Сейбры»! Петля!»

Двигатель страшно медленно набирает обороты. Время – кажется, совсем остановилось. «Сейбры» сзади уже водят жёлтыми носами, прицеливаясь. Но, скорость растёт и, наконец, мы оба идём вверх, вверх, вверх на петлю!

По лицу течёт липкий пот, а стереть его, нет ни времени, ни сил.

Перегрузка вжимает нас в кресла, в глазах темнеет, ремни привязной системы режут тело сквозь комбинезон и куртку. Но вот стало легче, совсем легко, мы висим вниз головой и видим врагов, отставших от нас. Завершаем петлю – опять перегрузки.

Истребитель разгоняется, уже 920 километров в час, в наушниках раздаётся скрипы, скрежет, бульканье и вой. Я почему-то понимаю, что это мой ведомый прохрипел что-то о неисправности и резко ушёл вниз.

Я остался один, вторая пара тоже куда-то подевалась.

Я один. И передо мной шестёрка «серых». Ровно идут навстречу мне строем пеленга*.

Почему-то в голове, как заезженная пластинка, повторяется одна и та же мысль:

Хорошо, что их не восемь… Хотя сейчас мне один чёрт, даже и одного много…

Они стремительно приближаются, качают жёлтыми носами, ловят меня…

Хрен вам! Мало кашки ели! Я начинаю лёгкое скольжение влево.

Они начали стрелять: носы всех шести засверкали вспышками, мохнатые трассы летят навстречу, но мимо, мимо, мимо, и загибаются вниз, не долетая до меня.

Рано вы б…., палить начали, да и я ведь не лопух…

Я вовремя даю скольжение и малую змейку влево, чтобы им было труднее довернуть на меня.

Болваны! И это хорошо! Идут пеленгом…

А нужно колонной пар, эшелонировано по высоте*.

А вот теперь моя очередь! Третий слева в рамке – пора!

Я жму на спуск. Грохот очереди, но толькоодной пушки, и только снарядов на десять.

И тут удар! Удар! Удар! Ещё удар! Опять попали…!

Резко ныряю вниз, с бочкой*, дёргаю РУД вперёд-назад – сзади должно остаться дымное чёрное облако плохо сгоревшего топлива. Пусть думают, что они меня достали.

Каким-то чудом уловил, то ли краем глаза, то ли вообще затылком, что и моя очередь попала. Я видел вспышку и летящие обломки. Когда так летят куски от фюзеляжа, то пилоту чаще всего нужно бросать свои кости за борт, и поскорее, правда, если он ещё жив.

Мой Миг реагирует на рули туго. Еле хватает сил двигать ручкой и педалями. Навстречу проносится пара наших – не заметил кто это, да это и не важно. Главное это НАШИ! И они прикроют меня и разберутся с «серыми» шакалами.

В кабине страшная жара. В пылу боя не успел, да и не подумал о том, чтобы уменьшить обогрев. Уменьшаю теперь. Мокрое бельё неприятно липнет к телу. Вспотел как грузчик, думаю о себе как-то отстранённо.

Пикирую вниз. На всякий случай. Почему-то боюсь прыгать на большой высоте. На 3000 метров вывожу из пике – осторожненько, тихонько, легонько…

Иду к аэродрому, со снижением…

Дышу через раз – что-то мне не нравится гул двигателя.

Только бы дотянуть!

Ну! Давай родной, давай лети! Дом уже близко…

Впереди кто-то из наших идёт с дымом, качается. Вдруг самолёт вспыхивает.

Кричу: «Прыгай! Горишь! Какого … ждёшь! Давай же! Ну! …!»

Что-то блеснуло – отлетел фонарь кабины, мелькнуло облачко дыма, а следом и сиденье с лётчиком. Парень вылетел вверх как пробка. Я ухожу правее.

Он падает вниз и над ним уже раскрывается парашют.

Удачи тебе – да и мне тоже…

Самолёт всё хуже реагирует на мои попытки удержать его в горизонтальном полёте. Но я уже вижу полосу своего аэродрома. В её конце дымит один из наших Мигов, и возле него суетятся люди. Сбоку стоят ещё два, что-то с ними не так, но мне не до них.

Снижаюсь ровно и плавно – выпускаю закрылки в посадочное положение, и почему-то в памяти всплывает его величина — 55 градусов.

Они не доходят – значит, и их зацепили! Ничего, полоса длинная, позволяет прокатиться подальше.

Выпускаю шасси. Миг дёргается, лампочки горят – шасси вышли и встали на замки. Высота 30 и, … скрежетнув, умолк двигатель. Стих его гул.

Только свист и шипение воздуха. Врёшь, не возьмёшь!!!

Работаю рулями, уменьшаю просадку. Касание – жёсткое и грубое!

Мой Миг скозлил*, но не сильно, я его притёр всё-таки, несусь, притормаживая, по полосе и в конце её сворачиваю в сторону, чтобы освободить место для других. Торможу, но тормоза почти не действуют. Не страшно – скорость уже упала, а на траве падает ещё быстрее. МиГ трясёт на неровностях.

Встал. ВСЁ! Вылет окончен!

Отключаю всё и открываю фонарь – но — нет сил встать. Чувствую вдруг, что я весь мокрый от пота, а все мышцы ломит, как будто я целый день выжимал штангу. Особенно ломит плечи и шею. Да и спину, и ноги тоже.

Ну-и-устал-же-я!

А перед глазами всё ещё мельтешат картины недавнего боя: самолёты врагов, брызжущие огнём и смертью башни «бомбёров», трассы – летящие в лицо, вспышки попаданий, взрывы.

Подбегают техники. Заглядывают в кабину. Испуганные и настороженные лица.

«Товарищ капитан, Вы не ранены? С Вами всё в порядке?».

«Да, я в порядке, нет, не ранен. А что с самолётом?» Один за другим начинают садиться наши. Свист и гул садящихся истребителей глушат слова. Я отстёгиваюсь, встаю и, не спеша, вылезаю из кабины. Обхожу свой Миг. Да-а, досталось ему сегодня. Стрелки с «бомбёров» сегодня не мазали. Да и «серые шакалы» — «Сейбры» тоже зацепили.

Осматриваю вмятины и дыры на бортах и крыльях. Вижу полуоторванный и загнутый воздушным потоком лист обшивки на киле, прижавший руль. Теперь понятно, почему он был такой тугой. Обхожу крыло, и сразу становится ясно, почему был неполный ход управления элеронами. Две пули попали сзади в кромку крыла и согнули край нервюры, завернули в трубочку, как ковёр, часть обшивки и всё это сильно ограничило ход левого элерона.

Наш инженер подходит и басит: «Не горюй, за день исправим».

За его спиной переминается с ноги на ногу наш оружейник. Ждёт замечаний. Предлагаю ему посмотреть, почему в конце боя стреляла только одна пушка, да и та недолго. И сделать так, чтобы такое не повторялось.

Он тут же со своими оружейниками опускают лафеты* с пушками. Они что-то осматривают и ругаются. Наш «артиллерист» поворачивается ко мне и, ехидно улыбаясь, заявляет, что не нужно ловить вражеские пули, тогда всё будет работать как часы. Смотрю на пушечные установки и вижу смятый металл патронных коробок.

Теперь ясно, почему они не стреляли – подачу заклинило.

Ищу входное отверстие. Нахожу сразу три и, волосы встают дыбом. Если бы не патронные коробки, то … Дальше думать не хочется. И так понятно.

Развожу руками – извини, Паша, ошибся. Он машет рукой – да ладно.

Спрашиваю у технарей: «Наши все сели?»

Инженер медленно, как спросонья, отвечает:

«Все, только Фёдору досталось – сам цел, а вот самолёт видно на запчасти. Петра зацепило, но мелочь – осколки и брызги пуль, попавших в кабину».

Спрашиваю и о Димке. Он молодой, горячий и ещё не очень опытный. Инженер наш насупился и мрачно пробурчал: «На этих молодых движков не напасёшься».

Я возмутился тем, что из него вечно всё как клещами нужно выдирать и потребовал подробностей о повреждениях. Тут подошёл и сам Дмитрий и виновато, глядя в сторону, скромно так начал рассказ о том, как он сегодня лопухнулся. В отличие от прошлого вылета, после которого он, сияя своей белозубой улыбкой, возбуждённо и радостно целых сорок минут, живописно и активно жестикулируя, расписывал свой двухминутный бой с «Сейбром», которого он, нужно отметить, завалил очень технично и красиво, в этот раз он был предельно краток.

Из его скромного и недолгого рассказа я понял, что пока он пытался добить подбитого им же «Сейбра», второй, которого он, увлекшись атакой, элементарно прохлопал, подловил его и дыр наделал в аэроплане, а двигатель придётся менять, непонятно, как он вообще выдержал до посадки.

Тут подошли остальные пилоты и засыпали вопросами, на которые я не успел ответить, потому что подъехал газик. Из него молодецки выпрыгнули командир полка и его заместитель.

Комполка обнял меня так, что затрещали рёбра: «Молодец, ловко ты сегодня их подловил. И все вернулись кроме Василя. Ты не видел, что с ним?

— Что, его одного нет?

— Да, одного его.

— Я видел, как он катапультировался километрах в пяти – семи.

— А парашют раскрылся?

— Да, он точно был живой».

Командир сразу приказал выслать поисковую группу.

Чувствую, что ломота и окаменение мышц начинают потихоньку проходить. Закуриваю.

Подбегает Мишка. Улыбается. Жив, здоров, весел. Частит, рассказывая, как он сегодня ловко завалил Б-29, как тот потом взорвался, и как его зацепили сначала стрелки, а потом «серый» на проходе. Двигатель перестал тянуть, и поэтому ему пришлось спешно уходить на аэродром.

Хвалю молодого: «Молодец Миша! Поздравляю со сбитым. Но ты опять рано начинаешь стрелять. Слишком издалека. По «двадцать девятому» попадёшь, он большой, а вот по «серому» всё мимо будет. Но всё равно молодец. Только активнее рулями шевели, чтобы не быть мишенью».

Подходит Виктор и по детски хвалится сбитым «Сейбром», который взорвался у него перед носом и его Миг поймал крылом обломок. Технари вытащили обломок из дыры, пробитой им в обшивке крыла. Этот кусок рваного, перекрученного и закопченного дюраля – всё, что осталось от американского бандита.

Виктор показывает обломок всем нам, совсем как ребёнок, хвалящийся новой игрушкой. Мы по очереди вертим его в руках, пытаясь определить, от какой части «Сейбра» его оторвало, и улыбаемся – ещё одним врагом меньше!

Подъезжает грузовик и из кабины неловко выбирается Василь и сильно хромая ковыляет к нам. То, что он произносит, на бумаге не пишут. Никогда! В чём дело – нам не понятно. Он вдруг замолкает, кривясь от боли, и жадно затягивается папиросой. Минуту спустя он, наконец, начинает говорить обычным русским языком.

И тут мы, наконец-то, из всего им сказанного уясняем, что мало того, что его, во-первых, сегодня «сейбры» дважды зацепили, да так крепко, что ему едва хватало сил управлять почти заклиненным рулём и элеронами, так он ещё вообще чуть не сгорел…

во-вторых, кто-то из наших его своим воплем по радио испугал и чуть не оглушил…

А в-третьих, на всём поле, на которое он приземлился, был всего один камень. И надо же ему было попасть именно на него ногой и подвернуть её. Далее он опять минуты на три начал перечислять сокровенные слова из непознанных глубин русского языка, великого и могучего.

Когда он выдохся, я объяснил ему, что смотреть на его горящий самолёт со стороны было очень страшно. И, что я хотя и не знал, что в нём находится мой друг Василь, но мне его пилота, тем не менее, было крайне жалко. И, только по этому, опасаясь, что пилот после боя расслабился и задремал, я решил громким криком разбудить героя. Все дружно рассмеялись, потому что всем была известна маленькая слабость Василя – способность и потребность поспать в любом месте и любой обстановке. Рассмеялся и Василь – мы крепко обнялись.

Он уже спокойнее сказал, что не видел, что его самолёт горит, потому что старался изо всех сил удержать повреждённую машину в воздухе. А катапультировался он автоматически, после моего крика, почему-то сразу поняв, что этот крик обращён к нему.

Старлей Саша, из второй эскадрильи, который видел, как кувыркался под огнём Василий, в изысканно вежливых выражениях, чтобы не ранить его самолюбие, посоветовал ему впредь резче делать «змейку», когда его атакуют, и энергичнее крутить «бочки», чтобы не попадать под огонь и потом не ставить в небе дымовые завесы горящим самолётом.

Подъёхал газик с замкомполка. Все подтянулись. Он скомандовал громко, как всегда: «Товарищи офицеры! Всем срочно прибыть на разбор полётов и боя на КП».

Все двинулись к КП. Мы дышали полной грудью и радовались голубому, безоблачному небу, яркому солнцу, одержанной победе и тому, что мы живы.

Послеполётное возбуждение ещё не улеглось, и все оживлённо и громко продолжали обсуждать результаты вылета и удачно проведённого боя: «Молодцы мы сегодня… Мы сегодня этих … американов — так их и разэтак, — хорошо умыли, кровью…»

«Сегодня они, такие и разъэтакие, уже больше не сунутся…»

«Девять сбитых к одному – хороший счёт,» — «Да, тем более, что Василь жив…»

«Кстати, у них ещё не меньше дюжины крепко получили по рылу, и не все из них сумеют дотянуть до полосы…

«Это точно, с такими дырками самолёты не летают…»

Я иду сзади и мысленно добавляю: А у нас все целы, живы и практически здоровы – мелкие царапины не в счёт. Машины сегодня заштопают… А завтра, завтра будет новый день. И всё начнётся сначала.

* * * * *

В историю американских ВВС воевавших в Корее, 30 октября 1951г., из-за больших потерь, вошёл как «чёрный вторник», после которого они прекратили дневные налёты на Б-29.

Справка. 30 октября 1951 г. американцы предприняли налёт на строящийся аэродром Намси силами 21 бомбардировщика Б-29 и 200 истребителей Ф-84 и Ф-86 (90 ближнего и 110 дальнего прикрытия). В том бою участвовали всего 44 Миг-15 из 18-го Гвардейского истребительного авиаполка и 523 истребительного авиаполка 303-й истребительной авиадивизии генерала Лобова. Она находилась в Корее с августа по декабрь 1951 года.

Потери лётного состава авиации США превысили 150 человек. В каждом вернувшемся Б-29 были убитые и раненые. Уцелевшие члены экипажей получили сильный психологический шок.

Типы потерянных самолётов	бомбардировщики Б-29	Истребители Ф-84	Истребители Ф-86 «Сейбр»
Сбито и упало на месте	12	4	5
Упали при возвращении	4	3	4
Списаны (не подлежат ремонту)	3-4	3	3-5
Итого	19 — 20	10	12-14

А был ещё и «чёрный четверг» — налёт на мосты через реку Ялуцзян у городов Аньдун и Сингисю 12 апреля 1951 г., когда из 48 Б-29 было сбито 8, а из 60 истребителей — 15.

В отражении налёта 30 октября участвовали 44 истребителя Миг-15. Из них был сбит только 1, а его пилот спасся. 10 повреждённых Мигов вернулись на аэродром и были отремонтированы.

18-й ГВИАП — гвардейский истребительный авиаполк за время боёв в Корее сбил более 107 самолётов врага, а потерял восемь лётчиков и 18 самолётов.

Лётчики полка сбили в Корее следующие типы самолётов врага:

Б-29 F-86 F-84 F-80 F-51 F6F5 Глостер-Метеор

Засчитано: 8 44 23 10 2 1 4

Незасчитано: 11 9 5

Победы одержали 27 лётчиков 18-ого ГВИАПа. Но на самом деле количество их побед было больше, по крайней мере, на 27-33 самолёта врага.

В небе Кореи 22 наших лётчика стали Героями Советского Союза. Многие стали асами, сбив по пять, и более самолётов врага.

Капитан Сутягин Н.В. сбил 21 самолёт и 2 в группе, (Официально засчитано.)

Полковник Пепеляев Е.Г. сбил 20 самолётов, (Оф. з.).

Сморчков А.П. сбил 15 самолётов. (Оф. з.)

Субботин С.П. сбил 15 самолётов. (Оф. з.)

Оськин Д.П. сбил 15 самолётов. (Оф. з.)

Майор Щукин Л.К. сбил 15 самолётов, (командир 18-о ГВИАПа). (Оф. з.)

Крамаренко С.А. сбил 13 самолётов. (Оф. з.)

Шеберстов Н.К. сбил 13 самолётов. (Оф. з.)

Особенности учёта в советских ВВС в Корее и самого театра военных действий не позволили более полно и точно учесть потери врага, но, по мнению наших лётчиков, реально на счёт каждого из наших истребителей можно прибавить от 1 до 3-4 побед.

Героизм и мастерство наших истребителей, и тяжёлые потери отрезвили американских агрессоров и их союзников-сателлитов. Благодаря этому американцы стали подходить к своим планам нападения на СССР более трезво. И вынуждены были их постоянно откладывать, пока уже в другое время не был достигнут военный паритет с США и блоком НАТО.

Большинства героев той позабытой и засекреченной партноменклатурой войны уже нет среди нас. Им не досталось салютов и славы при жизни. Так давайте помнить о них.

О тех, кто сохранил МИР на Земле и нашу с Вами Жизнь!

Вечная память и Слава, Героям-лётчикам Корейской войны!

———————————————

РУД – Рукоятка Управления Двигателем, управляет подачей топлива и оборотами турбины, а значит и скоростью самолёта. Находится слева от лётчика на консоли.

рыскнул – неожиданно и незначительно изменил направление движения.

валёжка – при определённой скорости Миг-15 попадал в режим плохо управляемого и неустойчивого полёта, сопровождаемого качанием самолёта с крыла на крыло, задиранием носа и рывками.

выпускаю тормоза – для быстрого уменьшения скорости истребителя в бою или на посадке пилот может выпустить при помощи гидроцилиндров воздушные тормоза, представляющие собой дюралевые пластины, поворачивающиеся в петлях и становящиеся под углом до 45º к направлению полёта. Сопротивление резко увеличивалось, и самолёт быстро терял скорость. На Миге-15 тормоза были на боковой поверхности хвостовой части слева и справа. На современных истребителях Су-27/30/35 тормоз находится за кабиной.

Штопор – неуправляемый режим падения самолёта. Часто приводит к катастрофе.

Элерон – орган управления самолётом – длинная поворотная пластина на задней кромке крыла. Используется для поворота, вращения и прочих маневров.

Скольжение – маневр уклонения от огня врага, при нём самолёт смещается влево/вправо не поворачивая, а как бы скользя. Этот маневр мало заметен и часто успешен.

Консоль – наружная, отъёмная часть крыла.

Центроплан – часть крыла, крепящаяся к фюзеляжу, или являющаяся его частью.

Строй пеленга – строй, когда каждый следующий самолёт летит, немного отставая от впереди летящего. Бывает левый и правый пеленг.

эшелонировано по высоте – то есть группами на разных высотах, согласовано.

бочка – фигура высшего пилотажа, при которой лётчик как бы летит по спиральной линии описываемой вокруг воображаемой прямой.

скозлить – совершить грубую, неровную посадку, коснувшись посадочной полосы вначале одним колесом. При этом самолёт начинает неровно, боком подпрыгивать, может сломать шасси или уйти с полосы. (Жаргонное выражение пилотов)

лафеты с пушками – на Миг-15 они опускались для упрощения обслуживания и зарядки.

Змейка – фигура высшего пилотажа. Самолёт делает периодические повороты влево-вправо, чтобы снизить скорость, выйти из-под удара, или затруднить врагу прицеливание.

Пушки НР-23 и НР-37 – авиационные, автоматические, скорострельные, малогабаритные и очень лёгкие пушки конструкторов Нудельмана и Рихтера, калибром 23 и 37 мм. По подсчётам американцев в Корейской войне, для того чтобы быть сбитым, их истребителю хватало 2,25 попадания снаряда из пушки НР-23 и 1,25 снаряда из НР-37. Для уничтожения бомбардировщика нужно было больше попаданий: НР-37 разваливала их 4-6 снарядами. Боевая живучесть Миг-15 была выше. Известно много случаев, когда на аэродром возвращался самолёт, получивший в бою многие десятки попаданий из американских пулемётов калибра 12,7 мм, в том числе даже в турбину! Но, даже после того, как американцы прислали в Корею «Сейбры» с четырьмя 20-мм пушками, Миги не стали падать гроздьями с неба.

Общий счёт сбитых в Корее нашими лётчиками самолётов врага = 1259 шт. (официально) Ещё 165 сбили зенитчики. Потери лётного состава составляют для США 1144 человека официально, но на деле превышают 2000 человек. Всего американцы и их союзники потеряли 2900 самолётов (официально), но на деле потери превысили 4000 самолётов.

О том, как лгут американцы, свидетельствует их же статистика: они сообщили, что ВВС потеряли 1466 самолётов, но только 147 в бою, а 78 неизвестно где, почему и как. Но пленных было 214, раненых 306, а 40 пропали без вести. У них, что, лётчики летать не умели?

СССР потерял 335 истребителей вместе со списанными после повреждений, и 125 лётчиков, среди которых несколько умерли от болезней или погибли в катастрофах.

veraichest.com

Лучший летчик-снайпер двадцатого столетия — Рассказы о войне

Имя этого лётчика малоизвестно в нашей стране, хотя большинство исследователей авиационной истории заявляют, что Николай Гулаев — лучший летчик-снайпер двадцатого столетия.

Его рекорд эффективности в воздушных схватках теперь уже никогда не будет побит. В сорока двух воздушных боях он сбил 42 вражеских самолёта На 57 побед другому нашему прославленному асу, Александру Ивановичу Покрышкину понадобилось 69 воздушных боев, то есть 0.82 самолёта на одно воздушное сражение.

Западные источники утверждают, что хвалёный немецкий ас Эрик Хартман, якобы сбивший 352 самолёта, провёл 825 боев. Я всегда сомневался в этих результатах, но сейчас не об этом. И Покрышки и Кожедуб, да и многие наши прославленные лётчики имели эффективность гораздо выше, чем Хартман (0.4) и если бы Николай Дмитриевич провёл столько же воздушных боев, то при своей феноменально эффективности, он имел бы на своём счету 825(!) сбитых вражеских самолётов

Говорят, что Николай Дмитриевич, впрочем, так же как и Александр Иванович Покрышкин, часть своих сбитых самолётов «дарили» своим ведомым. Время было тяжёлое, многие из лётчиков помогали своим семьям, находившимся в тылу. Время было суровое, многие семьи голодали. А ведь за сбитые самолёты тогда платили, вот эти воздушные асы и помогали своим товарищам как могли.

Когда началась война, Николаю Гулаеву было двадцать три года. К тому времени он уже был летчиком-истребителем. Авиационное училище он закончил в 1940 году.

Но, участвовать в воздушных схватках первого периода войны ему не удалось. Он был переведён в авиацию, обеспечивающую противовоздушную безопасность важного промышленного центра в нашем тылу.

Лишь летом 1942 года Николай Гулаев попал на фронт, где сразу же и проявился его незаурядный талант воздушного бойца. Свой первый самолёт он сбил 3 августа 1942 года. Интерес представляет то, что сбил он его в ночном бою, взлетев без разрешения вышестоящего начальства, не имея допуска к ночным полётам

Говорят, что причиной тому был его механик, который подначил лётчика тем, что самолёт готов к вылету, а пилот сидит на земле. Лётчик взлетел и сбил немецкий бомбардировщик, узнав его по силуэту, который отчётливо просматривался в лунном свете. За этот бой он получил и взыскание, за то, что взлетел без разрешения и награду за сбитый вражеский самолёт

В последующих боях счёт его продолжал неумолимо расти. В мае 1943 года он вступил в бой с группой немецких самолётов, состоящих из трёх пикировщиков Ю-87 и четырёх истребителей прикрытия. Первую его атаку, которую он произвёл, зайдя на вражеские бомбардировщики снизу, немцы прозевали. С первого захода он сбил один бомбардировщик. Немцы начали обстреливать его самолёт, но Гулаев сбил второй бомбардировщик, а когда зашёл в атаку на третий самолёт, то оказалось, что боеприпасы на исходе и тогда он ударил плоскостью своего крыла по крылу немецкого «Юнкерса».

Немецкий самолёт начал падать, но и самолёт Николая тоже получил серьёзные повреждения. Лётчик с трудом вывел самолёт из штопора и совершил вынужденную посадку. Ему на помощь уже бежали наши пехотинцы, наблюдавшие за этим воздушным сражением. Они даже предоставили Николаю Дмитриевичу автомобиль, на котором он добрался до своего полка.

В один из дней июля 1943 года действуя в районе Белгорода, лётчики звена Гулаева в течения дня сумели уничтожить 16 самолётов В эти дни развернулась грандиозная битва на Курской дуге. Накал воздушных сражений не уступал по своей ожесточённости тому, что происходило на земле.

9 июля Николай Дмитриевич снова таранил вражеский самолёт, после чего покинул повреждённую машину с парашютом. За время Курского сражения личный счёт лётчика Гулаева увеличился на 17 самолётов врага.

В августе лётчики получили американские «Аэрокобры». Времени на то, чтобы освоить новую машину не было. Лётчики сразу же вступили на них в бой. Лётчику новая машина пришлась по душе, и он продолжал увеличивать свой счёт

В сентябре 1943 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. К этому времени лётчик имел на своём счету 13 сбитых вражеских самолётов.

Лётчик продолжал летать и в воздушных боях добивался феноменальных результатом. При этом заметим, что Николай Дмитриевич почти не занимался «свободной охотой», где увеличить свой счёт было значительно легче. Почти все свои победы он добился, прикрывая наземные обьекты, защищая их от вражеских атак с воздуха.

В 1944 году он, во главе эскадрильи атаковал большую группу немецких бомбардировщиков, идущих под сильным истребительным прикрытием. Наши лётчики сбили одиннадцать самолётов, пять из которых были на счету Николая Дмитриевича.

В конце мая этого же года лётчик в воздушном бою получил серьёзное ранение в руку, но смог довести и посадить повреждённую машину на свой аэродром. В госпитале ему была произведена операция.

К концу июня на счету нашего героя было уже сорок два сбитых самолёта И все это за сорок два(!) воздушных боя. В начале июля 1944 года Николай Дмитриевич был награждён второй Золотой Звездой.

О том, как лётчики отмечали награждение героя второй высшей наградой, ходят легенды. После того, как он приземлился после очередного задания, лётчики встретили его на земле, поздравили с присвоением высокого звания и, как положено, предложили «обмыть» награду.

Горячительное они взяли на себя, а вот «закуску» должен был предоставить наш герой. Говорят что лётчик, находясь в воздухе, заметил пасущихся свиней. Он приземлился на поле, нашёл хозяйку и купил у неё хряка, которого и доставил в расположение своей части на самолёте

Интересна история о том, как Николай Дмитриевич сбил немецкий самолет-разведчик, который досаждал своими появлениями возле нашего аэродрома и каждый раз, когда взлетали наши самолёты, противнику было об этом известно. Появлялся этот самолёт в одно и то же время.

Командиру полка это надоело и перед Гуляевым была поставлена задача, сбить этот самолёт На следующий день он подкараулил разведчика. Но, сбить его оказалось не так-то просто. Завязался воздушный бой, в котором Николая Дмитриевич выше победителем. Немецкий лётчик спасся на парашюте и был захвачен в плен. Он оказался заслуженным асом. Весь китель его был украшен различными наградами, среди которых было четыре железных креста.

Наше командование решило к концу войны сохранить цвет нашей авиации и отзывало с фронта наших лучших пилотов, для обучения в академии. Не миновала сия чаша и Николая Дмитриевича. Его отправляли на обучение в принудительном порядке. В августе он успел совершить ещё три боевых вылета, в каждом из которых сбил по немецкому самолёту

В 1944 году был обнародован указ о награждении Николая Дмитриевича в третий раз высшей правительственной наградой. Согласно этому указу, ряд лётчиков должен был получить эту награду повторно.

Но никто из них не получил свои награды. Есть несколько версий этой причине. Одна из них, наиболее достоверная. Лётчики, отмечая свои награды, зашли в ресторан, где им отказались предоставить места. В это время там находилась иностранная делегация из Румынии. Лётчики возмутились, был шум, потасовка, возможно и стрельбы. В общем, произошёл скандал международного уровня. Сталин, узнав об этом, отправил зачинщиков скандала по своим частям. Никого не посадили, но указ об их награждении был отменен.

После войны Николай Дмитриевич продолжил службу. Дослужился до генеральского звания, освоил реактивные самолёты и летал до шестидесяти лет.

Жаль что наш герой не получил третью Звезду Героя. Видимо, виною всему был его хулиганистый характер. А может быть именно это и сделало его одним из самых лучших летчиков-истребителей Второй Мировой войны, ведь на его счету официально числится 57 сбитых самолетов.

voennie-rasskazi.ru

22 книги о лётчиках ко Дню ВВС

12 августа в России отмечается День Военно-воздушных сил. До лета 1912 года авиация и воздухоплавание считались составной частью инженерного дела и находились в ведении воздухоплавательного отдела Главного инженерного управления Военного министерства. 12 августа 1912 года по приказу № 397 Военного ведомства вопросы воздухоплавания и авиации были изъяты из ведения Главного инженерного управления и переданы специально созданному органу — в Воздухоплавательную часть Генерального штаба, которую возглавил генерал-майор М. И. Шишкевич. Эту дату принято считать днём создания военной авиации России.

Путь длиною больше чем в столетие не мог не найти отражения в книгах.

Борис Полевой - Повесть о настоящем человеке

Всемирно известная повесть Бориса Полевого написана сразу после Великой Отечественной войны в 1946 году и основана на реальных событиях. Эта история о военном лётчике Алексее Мересьеве, который был сбит в воздушном бою в марте1942 года. Его самолет упал на вражеской территории в нескольких десятках километров от линии фронта. Летчик был ранен, но, решив во что бы то ни стало пробраться к своим, он восемнадцать суток ползёт по заснеженному лесу, превозмогая холод, голод и нечеловеческую боль. Впереди – госпиталь, ампутация ног Мересьев потерял обе ноги, но поставил перед собой цель вернуться в строй и добился этого. Прототипом героя Полевого послужил Герой Советского Союза летчик Алексей Маресьев, За время войны он совершил 86 боевых вылетов и сбил 11 самолётов: четыре до ранения, и семь – после. Повесть была издана практически во всем мире и до сих пор пользуется огромной популярностью. Вениамин Каверин - Два капитана

«Два капитана» — приключенческий роман советского писателя Вениамина Каверина, который был написан им в 1938—1944 годах. Главный герой - Саня Григорьев – полярный летчик, с детства мечтал разыскать остатки экспедиции капитана Татаринова. Капитан Григорьев летал над Арктикой, сражался против фашистов, раскрыл тайну пропавшей экспедиции. Одним из прототипов главного героя стал военный летчик-истребитель Самуил Клебанов, героически погибший в 1943 году. Именно он посвятил писателя в тайны летного мастерства. Это книга об истории нашей страны, о людях в непростых обстоятельствах. В романе есть все - детективный стремительно развивающийся сюжет, экскурс в историю освоения Крайнего Севера, любовная интрига, а самое главное – достоверность описания психологии и быта людей того времени. Книга читается на одном дыхании. Книга была удостоена Государственной премии СССР (1946) и выдержала более сотни переизданий.

Николай Чуковский - Балтийское небо Николай Чуковский в годы Великой Отечественной войны был военным корреспондентом, хорошо знал жизнь лётчиков и свой лучший роман «Балтийское небо» написал о них. «Балтийское небо» - одна из лучших и правдивых книг о войне, В центре повествования - судьбы военных летчиков-истребителей легендарной эскадрильи под командованием капитана Рассохина, которым выпало сражаться в небе над Ленинградом и Балтикой, как они воевали, влюблялись, погибали. Это роман о Ленинграде, о военных буднях блокадного города, его защитников и жителей. Степан Красовский - Жизнь в авиации Воспоминания Героя Советского Союза Маршала авиации С.А.Красовского охватывают более чем 50-летний период и представляют собой рассказ о многих значимых событиях из истории отечественного Воздушного Флота. Начав в 1916 году службу радиотелеграфистом в 25-ом корпусном авиаотряде, С.А.Красовский прошел большой путь, посвятив свою жизнь авиации. Участник Первой мировой войны, Гражданской войны, советско-финской войны 1939-1940 гг. На фронтах Великой Отечественной войны с августа 1941 года в должности командующего ВВС 56-й армии. Затем — командующий ВВС Брянского фронта, командующий 2-й воздушной армией. В книге рассказывается, с каким мужеством сражались летчики на фронтах 1-й мировой и гражданской войн, как первое в мире социалистическое государство создавало свой Военно-Воздушный Флот в годы первых пятилеток. Большая часть воспоминаний С.А.Красовского посвящена боевым делам советских авиаторов на фронтах Великой Отечественной войны, боевой деятельности авиации в крупнейших сражениях. Заключительные главы посвящены будням авиации в послевоенный период.

Петр Ионов - Записки летчика-наблюдателя Петр Павлович Ионов в годы гражданской войны был летчиком-наблюдателем одного из первых советских авиаотрядов. Летчик-наблюдатель — специалист по ведению разведки с воздуха в интересах артиллерии (разведка, корректировка огня) и для воздушной разведки (наблюдения). В обязанности летчика-наблюдателя входило ведение разведки, ориентировки в воздухе, бомбометание и обстрел войск противника. В своих воспоминаниях автор, генерал-лейтенант авиации в отставке Петр Павлович Ионов рассказывает о людях, которые служили в советских Военно-воздушных силах в годы гражданской войны и военной интервенции. Автор был участником описываемых событий. Эта книга о боевых делах летчиков, летчиков-наблюдателей, техников и мотористов первых лет существования советской военной авиации. Дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации Арсений Васильевич Ворожейкин – один из прославленных и наиболее результативных советских летчиков-истребителей. На его счету около 400 боевых вылетов, 52 сбитых лично самолёта противника (из них 6 — на Халхин-Голе) и 14 в группе. Первые победы в воздухе он одержал в небе Монголии летом 1939 года. О боях против японских захватчиков в районе реки Халхин-Гол, истории воздушных сражений над степями Монголии написал книгу «Истребители».

В небе под Ржевом, над территорией, занятой немецко-фашистскими оккупантами, загорелся самолет Андрея Петрунина. Летчик вынужден был выброситься на парашюте. Внизу - вражеские окопы. Помощи ждать неоткуда. Но тут летчик, Андрей Боровых, сделав вираж над спускавшимся товарищем, заметил, как воздушной волной парашютиста подбрасывает вверх я увлекает вслед за самолетом. По примеру Боровых вся группа встала в вираж и, кружась, повела за собой Петрунина. О том, как был спасен Андрей Петрунин о замечательных боевых делах советских летчиков, о любви и дружбе фронтовиков рассказывает в своей книге «Над Курской дугой». В основу книги «Рассвет над Киевом» лег один из самых героических эпизодов Великой Отечественной войны - форсирование Днепра и освобождение Киева. Автор продолжает раскрывать психологию воздушного бойца, повествует о трудной и романтической профессии летчика-истребителя, о своих товарищах, о боевой дружбе. Иван Никитович Кожедуб — легендарный лётчик-ас времён Великой Отечественной войны, наиболее результативный лётчик-истребитель в авиации союзников —64 победы, 330 боевых вылетов, 120 воздушных боёв. Маршал авиации, трижды Герой Советского Союза.

Рекомендую все мемуарные книги И.Кожедуба. Интересны первые издания его мемуаров без цензуры и купюр. В июле 1945 года вышла первая книжечка воспоминаний трижды Героя Советского Союза гвардии майора И. Н. Кожедуба «Три сражения». В золотой фонд мемуаристики вошли пять книг И.Н.Кожедуба: «Служу Родине», «Праздник Победы», «Верность Отчизне», «В воздушных боях», «Друзья однополчане», – причем наиболее полной, включающей в себя содержание всех остальных, является впервые опубликованная в 1969 г. «Верность Отчизне». В этих книгах Иван Никитович Кожедуб рассказывает о своем детстве, о том, как по путевке комсомола стал летчиком. как в годы Великой Отечественной войны он, боевой летчик, сражался за освобождение нашей Родины, закончил войну в небе Берлина. Он рассказывает о героических буднях, о подвигах однополчан, о мужестве и мастерстве советских авиаторов, их беспредельной преданности Родине, верности воинскому долгу, о любви к летной профессии. Это документальный рассказ о большом пути в авиации: от учлета до генерал-лейтенанта, от учебного, аэроклубовского самолета до современного, сверхзвукового. В книгах И.Д.Кожедуб использовал архивные материалы, большой фактический и исторический материал, раскрыл обстановку на участках фронта, где воевал, тактику воздушных боев. Воспоминания трижды Героя Советского Союза Ивана Никитовича Кожедуба и по сей день остаются одними из интереснейших и важнейших мемуарных изданий, посвященных Великой Отечественной войне. Александр Иванович Покрышкин— прославленный советский лётчик-ас, второй по результативности (после Ивана Кожедуба) пилот-истребитель среди лётчиков стран антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне. 19 августа 1944 года Покрышкин стал первым и единственным в годы войны трижды Героем Советского Союза. В наградном листе ему дается такая характеристика: «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас». Маршал авиации.

«Ахтунг! Ахтунг! В воздухе Покрышкин!» - это предупреждение на немецком языке с весны 1943 года часто звучало в эфире в годы Великой Отечественной войны. Александр Иванович Покрышкин - самое громкое имя среди летчиков-истребителей ВВС Красной Армии. За время войны он провел 156 воздушных боев, официально ему было засчитано 59 сбитых самолетов. Также Покрышкин - выдающийся аналитик, создатель новой тактики и системы подготовки советских летчиков-истребителей. Воспоминания маршала авиации, трижды Героя Советского Союза А.И.Покрышкина - одни из самых ярких в российской военной мемуаристике. «Познать себя в бою», «Небо войны», «Крылья истребителя» отличают характерные Покрышкину прямота и искренность. Яркие описания воздушных боев чередуются с глубокими раздумьями о психологии человека на войне, о невежестве и профессионализме, о самом трудном и самом необходимом в ратном деле: познании самого себя. Рассказывая о командирах, фронтовых друзьях, летчик старается раскрыть источники их героизма, прослеживает рост мастерства. «Подвиг требует мысли», - подчеркивает он. Раскрыть характеры героев он старается через диалоги, а события показать в развитии. Анализируя воздушные бои, свой нелегкий пути в боевой авиации, размышляет о развитии бойцовских качеств у лётчика-истребителя - смелости, решительности, мгновенной реакции, росте его боевой выучки, мастерства, о тактическом новаторстве и применении новых приемов и методов воздушного боя в годы Великой Отечественной войны, главной из которых была «формула победы»: «Высота - скорость - маневр - огонь!». Эта формула принесла многим советским летчикам успех в воздушных боях, но мало кто из них знал о том, что все простые и эффективные приемы ведения боя были Покрышкиным тщательно продуманы и проверены. Любовь Виноградова - Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной

Уникальная историко-документальная книга с любовью и горечью рассказывает об удивительных девушках, главным событием в жизни которых стала война, о летчицах женских авиационных полков, которые были сформированы по инициативе Марины Расковой в начале Второй мировой войны. В этих авиационных полках не было мужчин. Все ее воины — летчики, штурманы, техники — вчерашние студентки, работницы фабрик и заводов, воспитанницы аэроклубов. У многих героинь книги судьба была короткой и трагической. Свои жизни они отдали за Родину. Автор, Любовь Виноградова, работала в архивах, изучала мемуары очевидцев, встречалась с участниками событий и членами их семей Здесь нет привычных биографий героев, это скорее художественное повествование, в котором судьбы героинь тесно связаны, где воспоминания детства переплетены с реальностью фронтового быта, где рассказывается не только о подвигах двадцатилетних девчонок, но и о их быте, хулиганских выходках и, конечно, о любви. Девушкам-летчицам 46-го Гвардейского Таманского женского авиационного полка, единственной боевой части, целиком и полностью состоящей из женщин, посвящены еще 2 книги: Наталья Кравцова - От заката до рассвета Бывшая летчица Наталья Федоровна Кравцова, Герой Советского Союза, рассказывает о ночных вылетах девушек на самолетах "ПО-2", как они бомбили фашистов на Украине, на Северном Кавказе, в Крыму, в Белоруссии, в Польше и в Германии. Анатолий Пляц - Амазонки ХХ века Анатолий Леонидович Пляц, кадровый военный, описал историю уникального полка, судьбы девушек-летчиц, снискавших уважение и восхищение всей армии. Владимир Кунин - Хроника пикирующего бомбардировщика

Повесть Владимира Кунина по праву считается классикой отечественной литературы. «Хроника пикирующего бомбардировщика» - книга, ставшая культовой для десятков тысяч ценителей прозы о Великой Отечественной войне. Владимир Васильевич Кунин родился 19 июня 1927 года в Ленинграде. В мае 1944 года, успев окончить всего восемь классов, он ушел в армию, был летчиком, прослужил до 1951 года. В этой повести Кунин опирался на свой военный опыт, раскрывая огромную тему войны через один небольшой эпизод, где экипаж Пе-2 - трое друзей, молодых ребят искали немецкий аэродром, нашли его и ценой собственной жизни уничтожили три десятка немецких истребителей. За одну из лучших повестей, «Хронику пикирующего бомбардировщика», Владимир Кунин удостоен литературной премии имени Николая Островского.

Василий Кузнецов - Серебряные крылья

Автор книги - Василий Андреевич Кузнецов - генерал-майор авиации, боевой заслуженный летчик - увлекательно рассказывает о своей тридцатилетней службе в авиации: от первых воздушных боев с фашистами до современных полетов на сверхзвуковых истребителях-перехватчиках. В книге много примеров мужества, отваги, находчивости, самоотверженного выполнения воинского долга. Много книг еще не назвали. Что посоветуете вы?

vokrugknig.blogspot.com

штурмовики - Я Помню. Герои Великой Отечественной войны. Участники ВОВ. Книга памяти.

Тимофеева-Егорова АннаАлександровна

Вместо того, чтобы, как он должен мне ответить «Вас понял», он мне говорит: «Послушай, ты, мудрейший, чего пищишь, как баба, а ещё штурмовик!» Я хотела ему ответить, но думаю – он же не знает, что я женщина, так будет дольше объяснять. Ладно, лечу дальше. Зашла, потом развернулась – и с той, немецкой, стороны пошла на Керчь.

Беликин ВалентинИванович

Прежде, чем лететь, Семенюк говорит: «Распогодилось, солнце. Нас же сразу засекут – и истребители нас собьют. Нам спрятаться негде. Дайте сопровождение». Лебедев нам: «Вам задание ясно? Шагом марш выполнять!» Вот так сказал, представляете? Семенюк пожал плечами. Конечно, начальник штаба – все лётчики тогда были им недовольны – послал нас на смерть. Все ж погибли, кроме меня! Я остался…

Каприн ДмитрийВасильевич

Приземлился в лес, свернул парашют, спрятал его. Попытался идти куда-то, – карту я примерно запомнил. Где там, несколько там шагов сделал… смотрю – два немца идут, мотают кабель. Подумал еще: «Может они меня не заметили». А там шум-гам, две машины ко мне едут. Я в воронку лег… Может то была «моя» воронка – от самолета осталась… Лег в эту воронку, и сам себя немного землей закидал. Притих, думаю: «Может быть так все и обойдется…»

Шатило Михаил Федосеевич

Кача уже в наших руках была, пытаюсь на посадку зайти – самолет руля не слушается. Прямо летит, а влево и вправо развернуться не может. Думаю: «Буду лететь прямо, сколько сил у меня и у мотора хватит». Лечу в горы. Ил самолет хороший – на нем на живот смело садиться можно, но кругом горы – ни одной площадки. Лечу и, вдруг, вижу небольшой пятачок, размером с комнату. Сел на него, «фонарь» дергаю – он не открывается, заклинило. А немец мне слева все стекло из фонаря выбил, так я с парашютов выскочил в эту пробоину. Вылезаю на плоскость, смотрю – стрелок жив-здоров. Обнялись с ним. Потом гляжу – рядом с самолетом моя 100 кг бомба лежит, когда я о землю ударился – выскочила. Если бы она взорвалась…

Зайцев ВладимирИванович

Во второй заход один из Мессершмидтов, заходя в хвост нашего самолета, резко сблизился с нами и... вдруг с левым креном исчез в волнах Черного моря. Оказалось, что мой стрелок Фарси Ганифанидов из-за того, что в его крупнокалиберном пулемете УБТ совершенно отсутствовали патроны, швырнул в него пачку листовок, - их нам давали для сбрасывания над территорией противника. Видимо, немецкий летчик, внезапно увидев веер белых бумаг — листовок, испуганно выполнил опасный маневр (крен или разворот) или на секунду выпустил штурвал. Это его и погубило. И что получилось? Руководитель группы этот самолет засчитал сбитым нами, за что мы потом были отмечены правительственными наградами.

Акижанов БайзуллаАкижанович

Потом, в апреле 1945 года, в самом начале Берлинской операции, мы стали на Берлин летать. Командир корпуса приказал отобрать восемь самолетов, для налета на Берлин. Отобрали из 2-й и 3-й эскадрильи. Из 3-й Пономарев был, он потом Героем Советского Союза, потом Моисеев, Мастян, Губер, Шахматов, из нашей 2-й – я, Кривонос, Холгушин. Полетели. Я опять фотографирую. Прилетели – все отлично, все сняли, но какие пробоины в самолете были…

Клименко ИванПавлович

Неподалеку стоял старший лейтенант, танкист. Видит такое дело, раздевается и прыгает в воду, хватает меня и бросает к земле, сам быстро выскочил, трусы снял, дали ему спирту, чтобы тело протереть. Мне также дали выпить спирту, после чего раздели с французом, как мать родила, и стали делать массаж. Я танкисту говорю: «Спасибо тебе, дорогой, что ты мне помог, потому что долго я бы не смог в воде оставаться, еще чуть-чуть – и концы бы отдал. Но ты очень похож на моего друга Василия Бессмертного». Тот смотрит на меня и удивленно спрашивает: «А ты кто?» Отвечаю: «Клименко Ваня». Он со слезами бросился ко мне головой на грудь, целует.

Фурдак ИванЯковлевич

В декабре 1944-го года меня перевели старшим летчиком в специальную эскадрилью в составе 957-го штурмового авиационного полка Московского военного округа по перегону штурмовиков Ил-2, затем Ил-10. Перегоняли их прямо с авиационных заводов на передовую. В составе этой эскадрильи я встретил Победу.

Гаврилов ФедорЛаврентьевич

Самые интенсивные воздушные бои произошли во время освобождения Будапешта. Здесь мы применили бомбы в 250 килограмм весом. Немцы и венгры, окруженные в городе, не сдавались, а когда наша пехота наступала по улице, они на вторые этажи зданий затаскивали пушки, и лупили из них по нашим ребятам. Тогда нас собрали в комнате инструктажей, показали на карте города улицу, на которой нужно было уничтожить П-образный дом, в котором стояло орудие, мешавшее нашим войскам. Высота бомбометания была небольшой, наши штурмовики рисковали, ведь в городе трудно пикировать, но, получив задание, ты его должен выполнить. В итоге со своей задачей, несмотря на все трудности, мы справились.

Прибылов НиколайАнисимович

В то же время – на задании рот разевать некогда. Бывало, целая колонна танков прет и нас на них бросают. Нас птабами, противотанковыми бомбами, маленькие такие, загружают, все четыре люка и мы летим. Прилетаем. Как только заметили, где танки – туда. Люк открывается, у нас справа прибор был, на котором можно было выставить один люк открыть или сразу четыре, и бомбим. А в танки попасть хочется, а скорость… И еще нужно зайти так, чтобы они в прицел попали, тут быстро сообразить надо.

Знаменитые лётчики Великой Отечественной войны и их подвиги — История России

Наверное, самым важным фактором победы советского народа в Великой Отечественной войне стал массовый героизм. Около 500 советских летчиков применили в воздушном бою таран. Десятки экипажей, как и капитан Н. Гастелло, направили свои горящие самолеты на скопления боевой силы противника. Сегодня мы расскажем о некоторых героях – летчиках Великой Отечественной войны, которые навечно вписали свое имя в этот героический список.

1. Попков Виталий Иванович (01.05.1922 – 06.02.2010)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-ас, командир звена 5-го гвардейского истребительного авиационного полка 207-й истребительной авиационной дивизии. Дважды Герой Советского Союза.

К февралю 1945 года совершил 325 боевых вылетов, в 83 воздушных боях лично сбил 41 и в группе 1 самолет противника. Участник Парада Победы 24 июня 1945 года в Москве.

Факты биографии Виталия Ивановича легли в основу фильма Леонида Быкова «В бой идут одни “старики”».

2. Гулаев Николай Дмитриевич (26.02.1918 – 27.09.1985)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-истребитель, генерал-полковник авиации. Дважды Герой Советского Союза.

Всего за время войны совершил 250 боевых вылетов. В 49 воздушных боях лично сбил 55 самолетов противника и 5 – в группе.

3. Речкалов Григорий Андреевич (09.02.1918 (или 1920) – 20.12.1990)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-ас, генерал-майор авиации, дважды Герой Советского Союза.

Всего за время войны Речкаловым было совершено 450 боевых вылетов, 122 воздушных боя. Данные о сбитых самолетах разнятся. По одним источникам, сбито 56 самолетов лично и 6 – в группе.

4. Головачёв Павел Яковлевич (15.12.1917 – 02.07.1972)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-ас, генерал-майор авиации, дважды Герой Советского Союза.

За время войны совершил 457 боевых вылетов, в 125 воздушных боях сбил лично 31 и в группе – 1 самолет противника. Свою последнюю победу одержал 25 апреля 1945 года в небе над Берлином.

5. Боровых Андрей Егорович (30.10.1921 – 07.11.1989)

Участник Великой Отечественной войны, генерал-полковник авиации, командующий авиацией Войск ПВО СССР (1969–1977), дважды Герой Советского Союза.

Всего за годы войны совершил более 470 боевых вылетов, провел свыше 130 воздушных боев, сбил лично 32 и в группе – 14 вражеских самолетов.

6. Евстигнеев Кирилл Алексеевич (04(17).02.1917 – 29.08.1996)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-истребитель, ас, генерал-майор авиации, дважды Герой Советского Союза.

К весне 1945 года совершил около 300 боевых вылетов, участвовал в 120 воздушных боях, сбил 53 самолета противника лично, 3 – в группе; кроме того, один бомбардировщик ему не был засчитан.

7. Колдунов Александр Иванович (20.09.1923 – 07.06.1992)

Участник Великой Отечественной войны, советский военный и государственный деятель, Главный маршал авиации СССР, дважды Герой Советского Союза. Член ЦК КПСС, депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР.

Всего за годы войны совершил 412 боевых вылетов, провел 96 воздушных боев, в ходе которых им лично сбито 46 вражеских самолетов и 1 – в составе группы.

8. Скоморохов Николай Михайлович (19.05.1920 – 14.10.1994)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-истребитель, маршал авиации, дважды Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР. Депутат Верховного Совета СССР.

Всего за время Великой Отечественной войны совершил 605 боевых вылетов, провел более 130 воздушных боев, сбил лично 46 фашистских самолетов и 8 самолетов в группе, а также уничтожил на земле 3 бомбардировщика противника. Сам Скоморохов ни разу не был ранен, его самолет не горел, не был сбит. Имел позывной «Скоморох». О нахождении его в небе гитлеровцы предупреждали своих пилотов как о серьезной опасности.

9. Ефимов Александр Николаевич (06.02.1923 – 31.08.2012)

Участник Великой Отечественной войны, Заслуженный военный летчик СССР, маршал авиации. Депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС. Дважды Герой Советского Союза.

Всего за годы войны совершил 288 боевых вылетов на штурмовике Ил-2, в ходе которых им лично и в составе группы уничтожено 85 вражеских самолетов на аэродромах (что является высшим достижением среди советских летчиков всех родов авиации) и 8 самолетов сбито в воздушных боях, уничтожено большое количество живой силы и техники противника.

10. Клубов Александр Фёдорович (18.01.1918 – 01.11.1944)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-истребитель, советский ас, дважды Герой Советского Союза.

Всего за годы войны совершил 457 боевых вылетов. Лично сбил 31 самолет противника и еще 19 – в группе. Александр Клубов погиб 1 ноября 1944 года во время тренировочного полета на новейшем истребителе Ла-7.

11. Недбайло Анатолий Константинович (28.01.1923 – 13.05.2008)

Участник Великой Отечественной войны, командир эскадрильи 75-го гвардейского авиационного полка 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта, генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза.

Капитан Анатолий Недбайло совершил 209 боевых вылетов, нанеся противнику большие потери в живой силе и технике.

12. Сафонов Борис Феоктистович (13(26).08.1915 – 30.05.1942)

Участник Великой Отечественной войны, первый дважды Герой Советского Союза.

Всего за время боевых действий Борис Сафонов совершил 234 боевых вылета, сбил лично 20 вражеских самолетов.

30 мая 1942 года подполковник Б. Ф. Сафонов, будучи уже командиром 2-го гвардейского смешанного Краснознаменного авиаполка ВВС СФ, вылетел во главе звена истребителей на прикрытие каравана судов PQ-16, идущих к Мурманску. Во время боя с превосходящими силами противника Борис Сафонов погиб.

13. Ворожейкин Арсений Васильевич (15(28).10.1912 – 23.05.2001)

Участник боев на Халхин-Голе, Советско-финской и Великой Отечественной войн, летчик-истребитель, дважды Герой Советского Союза, первый заместитель командующего ПВО Черноморского флота СССР, генерал-майор авиации.

Всего на счету летчика-истребителя около 400 боевых вылетов, 52 лично сбитых самолета противника (6 – на Халхин-Голе) и 14 – в группе.

14. Гризодубова Валентина Степановна (14(27).04.1909 – 28.04.1993)

Участница Великой Отечественной войны, советская летчица, полковник. Первая женщина – Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, Депутат Верховного Совета СССР.

Во время Великой Отечественной войны, с марта 1942 по октябрь 1943 года, командовала 101-м авиаполком авиации дальнего действия. Лично совершила около 200 боевых вылетов (в том числе 132 ночных) на самолете Ли-2 на бомбардировку вражеских объектов, для доставки боеприпасов и военных грузов на передовую и для поддержки связи с партизанскими отрядами.

15. Павлов Иван Фомич (25.06.1922 – 12.10.1950)

Участник Великой Отечественной войны, командир звена 6-го гвардейского штурмового авиационного полка 3-й воздушной армии Калининского фронта, дважды Герой Советского Союза, майор.

Всего за время войны совершил 237 боевых вылетов на штурмовике Ил-2. Участвовал в Ржевско-Сычёвской, Великолукской и Смоленской операциях, в освобождении Белоруссии и Прибалтики.

16. Глинка Борис Борисович (14(27).09.1914 – 11.05.1967)

Участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, полковник.

Всего за время войны сбил 30 самолетов лично и 1 – в группе.

17. Одинцов Михаил Петрович (18.11.1921 – 12.12.2011)

Участник Великой Отечественной войны, советский военный летчик бомбардировочной и штурмовой авиации, военачальник. Заслуженный военный летчик СССР, генерал-полковник авиации, дважды Герой Советского Союза.

За время войны сбил в воздушных боях 14 самолетов противника, что является наивысшим достижением среди летчиков-штурмовиков.

К концу войны совершил 215 боевых вылетов, завершил войну в звании гвардии майора.

18. Покрышев Пётр Афанасьевич (24.08.1914 – 22.08.1967)

Участник Великой Отечественной войны, летчик-ас, дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации.

К августу 1943 года совершил 282 боевых вылета, участвовал в 50 воздушных боях и имел на личном счету 22 сбитых вражеских самолета и 7 – в группе.

19. Долина Мария Ивановна (18.12.1920 – 03.03.2010)

Участница Великой Отечественной войны, советская летчица, Герой Советского Союза.

Выполнила 72 боевых вылета на самолете Пе-2, сбросила 45 000 килограмм бомб. В шести воздушных боях ее экипаж сбил 3 истребителя противника в группе.

20. Маресьев Алексей Петрович (07(20).05.1916 – 18.05.2001)

Участник Великой Отечественной войны, советский военный летчик, Герой Советского Союза.

Всего за время войны совершил 86 боевых вылетов, сбил 10 самолетов врага. 5 апреля 1942 года самолет Маресьева был сбит. 18 суток пробирался летчик к своим. В результате врачи были вынуждены ампутировать обе отмороженные ноги летчика.

Еще в госпитале Алексей Маресьев начал тренироваться, готовясь к тому, чтобы летать с протезами.

В феврале 1943 года совершил первый пробный вылет. Добился отправки на фронт. В июне 1943 года прибыл в 63-й гвардейский истребительный авиационный полк.

20 июля 1943 года Алексей Маресьев во время воздушного боя с превосходящими силами противника спас жизнь двум советским летчикам и сбил сразу 2 вражеских истребителя Fw-190, прикрывавших бомбардировщики Ju-87.

21. Покрышкин Александр Иванович (06(19).03.1913 – 13.11.1985)

Участник Великой Отечественной войны, советский военачальник, маршал авиации, летчик-ас, первый трижды Герой Советского Союза. Кандидат в члены ЦК КПСС, член Президиума Верховного Совета СССР, Депутат Верховного Совета СССР.

В Советском Союзе официально считалось, что за годы войны Покрышкин совершил 650 вылетов, провел 156 воздушных боев, сбил 59 вражеских самолетов лично и 6 – в группе.

22. Кожедуб Иван Никитович (08.06.1920 – 08.08.1991)

Участник Великой Отечественной войны, советский военачальник, маршал авиации, летчик-ас. Трижды Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР, Народный депутат СССР.

К концу войны Иван Кожедуб, к тому времени гвардии майор, летал на Ла-7, совершил 330 боевых вылетов, в 120 воздушных боях сбил 62 самолета противника.

histrf.ru

Рассказ военного летчика. Креативы Старого Семёна

Рассказ военного летчика

Это было в начале девяностых годов. Я навещал в больнице тетку. Она лежала в кардиологии. Палата была большая, на шесть человек. Я был у нее не в первый раз и кое-что уже знал про теткиных соседок. Что муж у пожилой женщины, которая лежит рядом с теткой, - бывший военный летчик, интересный мужчина, и что она им помыкает. Что молодая женщина в углу перенесла инфаркт. Что старушку у окна родственники не навещают, а к той, что у второго окна только сын-алкоголик и приходит, да еще пьяный всегда.

Сижу у теткиной кровати, а к ее соседке пришел муж. Пожилой, но еще стройный, с густой седой шевелюрой. Тот самый, бывший военный летчик.

И теткина соседка говорит ему:

— Вчера посмотрел? Как это «нет»? А-а, сегодня утром, ну хорошо. Бальзам Биттнера принес? Давай сюда. А соки? Положи в холодильник. Так, теперь апельсин один почисть, я сейчас съем, а остальные тоже в холодильник. Это давай сюда! А это в тумбочку убери, бестолочь! Ну, рассказывай!

Тот начал ей что-то тихо говорить. Она перебивает:

— Нет, ты не мне, ты всем рассказывай! И так, чтобы всем слышно было!

И военный летчик послушно встал, и, обращаясь ко всей палате, начал:

— Значит, так. Хосе-Луис узнал, что Кончита тайно встречается с доном Альберто…

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

biography.wikireading.ru